I
Изгиб реки, чуть слышный рокот волн,
Игра рыбешек. Ветви старых ив
спускаются к воде, в тумане
отразив
переплетенье рук неведомых созданий.
То сладкий сон укрыл речных детей.
Их солнце жгучее оставило в покое,
отдав на откуп тьме.
Осколок речки утонул в забытие.
Сон первый - самый ранний.
– * –
– Сестренка, солнце село! Пора, вставай!
Нас ждет уже река!
– Но подожди хотя б чуть-чуть, Сирена!
Успеем, ночь сегодня велика.
– Поплещемся в колодце и подкинем деньжат-гнилушек
старому меняле.
– Сирена, не сиди на одеяле,
не то я позову сюда лягушек!
Смех разлетается в подводном царстве быстро,
к русалкам-сестрам мчатся их пажи
и важный Окунь - Щуки замминистр:
– Я рад вас видеть в добром здравии, госпожи.
Что вы из развлечений предпочтете?
Сейчас утопленник в особенном почете,
но, к сожаленью, человек бежит из этих мест.
Так что вы скажете?
– Сегодня, Окунь, поплывем к меняле,
достань десятка два гнилых монет,
но что б как настоящие сверкали!
– О, будут яркими они, как солнца свет.
Один момент…
Усами шевеля, как старый сом,
меняла спит и видит странный сон -
Он в поле, рядом плещется вода.
“Ручей, должно быть? Нет, не видно.
Вот беда…
А что же звонко льется где-то рядом?
Там справа, слева. Нет, под самым задом!”
Вдруг, краем глаза ухватил его
и притянул к себе усильем воли.
“Так что же протекает в этом поле?
Что? Золото?! Да ну? Ну да. Ого!
Так… Новый дом, домище. Нет, дворец!
С огромным садом, красочным фасадом,
и чтоб над крышей мраморный венец!”
Но что такое? Холод обжигает руку.
Вдруг голос шепчет: “Тсс… Ни звука.
Проснулся, старый пень?
И как идти тебе не лень
на берег, ночью, в темень, мрак.
Дурак… Дурак…”
Очнулся:
Залез по пояс в ил.
В руке гнилые деревяшки.
Полночи у реки бродил.
Бедняжка…
II
Смех серебрится по речной волне.
Резвятся под водой русалки,
играют в прятки, хороводы, салки,
забаламутив ил на самом дне.
Уж полночь. Тишина полна луной.
Забыто солнце. Ночь всевластна.
О, в это время на реке опасно.
Тсс… Тихо! Сон второй.
– * –
– О, дядя Сом, ну расскажи же, расскажи!
Вот брызнули мальки-пажи
за сладким угощеньем.
– О, сказку, сказку, милый дядя Сом.
Про сладкий сон и про волшебный сон.
– А-апчхи! Прошу прощенья.
Ну хорошо, а ну не мельтешите,
а то вы скоро порешите
на мне кататься по реке…
Ну! Успокойтесь. Кхе…
Итак.
Давненько жил у нашей заводи рыбак,
ловил лещей, бычков и прочих рыб.
Сложил он дом из старых серых глыб.
Хороший человек и не дурак.
Одним был плох - любил курить табак.
А я табачный дым не выношу.
Да что такое?!
( Подплыл к Сому Карась и шу-шу-шу).
– Опять! Опять! Нет мне покоя!
Нет, с этим делать что-то надо.
Нужна засада!
– Случилось что-то, дядя Сом?
– Случилось?!
Ну и словечки, барышни, у вас.
Все взорвалось и в воздух взвилось.
Волна такая поднялась,
что смыло щукин дом.
– Да что ж это? Землятресенье что ли?
– Нет, выпали на нашу долю
пустые люди. О, клянусь усами!
– Пустые, как это пустые, дядя?
– С вами
ну не соскучишься! Не знаете простого.
Пустые - без души.
Сурово
он посмотрел племянницам в глаза
и неспеша сказал:
– Сирена! За Щукой Зубовной плыви.
Она пылает местью.
Элаза! Угря Угрюмыча зови
с собой.
Дадим им бой!
Все… через час - на месте.
И вот он - бой.
Рачки сплетенной сетью поймали весла,
утащили в глубину.
А Сом поднял волну
большую и понес на камень лодку.
Крик и вой.
А прямо посередке
реки
два браконьера плещутся.
“Тону! - Кричат. - Тону!”
Чуть было не пошли ко дну.
Как вдруг мерещится:
Огромный витязь восстает из волн.
Готовый разрубить их на куски,
он гневом полн.
Вот взяли их в тиски
две Щуки, Угорь, старый Сом.
Кошмар и ужас! Страшный сон!
Бежали негодяи прочь,
пугая наготою ночь.
“Вон! Негодяи! Вон!”
III
Туман клубком улегся у коленей ив.
Река, течение свое остановив,
покорно утра ждет.
В такое время говорит народ:
“Он видит третий сон”.
Сон третий. Вот и он.
– * –
– Хотя то было и давно,
я помню как вчера.
Играли с Щукой в домино
с утра и до утра.
Тогда жил весь народ речной
под вашего отца рукой.
А я был молод, полон сил.
Отца я вашего просил
мне волю дать, но был отказ.
Со скуки сох я, тут как раз
пришел на берег наш рыбак,
построил дом и зажил в нем.
И долго жил бы в доме том,
когда бы не курил табак.
Я уходил по жабры в ил,
пытаясь дыма избежать.
Но он дымил, дымил, дымил…
И это стало раздражать…
Ранее утро. Веки слипаются.
“Что же такое получается?
Поплавок - солдат на часах -
не шелохнется.
Черви кончаются на глазах.
Одна отрада:
дым колечком из трубки вьется -
как надо.
Нет клёва,
похоже, не будет улова.
Но что это? Дрогнул? Не спешить, подождать…
Что-то большое сквозь воду видать.
О Боже! Рыбу такую
никто еще не подсекал.
А что?.. Ничем не рискую.
А если поймаю… Сорвал!
Съел, поганец.
Остался последний червяк.
Послюнявим палец.
Закинем. Тихонько. Так…
Клюёт! Подсекаю…
О черт! Сорвался.
Если поймаю…
С русалкой поцеловался б!
Еще разок. На глазок.
К берегу ближе.
Ниже, ниже.
Застыл поплавок.
Зацепился. Тянет.
Кило пятьдесят, наверно.
На рынке монет в сотню встанет.
Так, это скверно.
Как же вынуть такую махину?
А-а! Тьфу. Тварь! Весь мокрый теперь.
Сапоги утянуло в тину.
Не рыба просто, а зверь!
Поводить, поводить… Устанет, заснет…
Черт, да это не я ее, она меня ведет!
Брошу, брошу. Да ну ее в омут.
Жаль, не поверят, скажут: немного тронут.
Зубы стучат о трубку.
Ломает удочка руку.
Тону…”
Скользкий берег. Мерзкая глина.
Мокрый табак в изгрызенной трубке.
Брр… Холодина.
Дрожат руки.
“Удочку не возьму никогда.
Буду табак выращивать, да!”
IV
Ночи шаги все тише.
Река подгоняет волны.
Ветер в деревьях рыщет,
рассветом полный.
Спит старый Сом, обнимая русалок хвостом.
Камыш колышется, спокойствием маня.
Спит Щука, Угорь спит над самым дном.
Спят все. Спокойного им дня.
1999год - 13/XI’2000год
|
