 |
| Семь кругов рая |
|
09-Mar-04 04:23
Автор: Динго Раздел: Проза |
|
«Без нее я никуда не пойду!» - навзрыд вытирал опухшее личико светловласый ангел.
Феи, потряхивая сползшими в изгибы локтей сумочками, утешали.
Сфотографировала сердцем, проходя, и тут же вышвырнула негатив. Очень торопилась домой. Студентка.
Семья
Вот тебе Интернет, клавишки и мышки. Общайся. Ищи. Нравится – можно трепаться, не открывая рта, или исчезнуть, сославшись на скверное качество связи.
Тарелка стукнула круглой мордахой о раковину. Студентка решилась. Искать. Один из многомиллионных ее воспитателей поделился соображением, что искусство суть поиск нового цветового или композиционного решения, а жизнь уже сама по себе является решением. Он облизывал кисть, ленясь смывать краску в баночке, и улыбался: «Смотри, не подхвати этой вредной привычки».
Да ну ее, посуду. Вот что воистину останется неизменным и никуда не убежит.
Важнее найти и решиться жить.
Но разве она уже не живет? Решила, давно решила жить, а, значит, решилась и искать… Облизнула кисточку.
Мама вздохнула, цитируя: «Не носите, мужчины, женской одежды, женщины, не надевайте на себя мужского! Это не угодно Богу!»
Угодно ли ее Богу, чтобы человек был счастлив, ну хоть капельку?
Отвернулась от компьютера. В сети одни дебилы.
Хочу заниматься искусством – звучит высокопарно, правда? Хочу искать – глуповато как-то…
Выглянула из-за мольберта: однокурсники, хихикая и чумазя друг друга наконечниками кистей, трудятся над унылым кувшином, обложенным фиолетовыми луковицами. Годы художественной школы провела в компании подобных посудин: построения, светотени…Разве Университет не старше?.. Торопливо упрекнула себя: дают ли ей полгода первого курса право считать, что здесь среди преподавателей оказалось мало художников, а среди последних еще меньше учителей?! Она всегда нуждалась в наставниках, живя от мастера до мастера, переходя от одного к другому по ступеням жизни. Мамы и папы на время…
-Кай, замороженное сердце! – обернулась на взгляд в спину Нина.
Студентка улыбнулась.
-Мы идем сегодня к Алькиной бабке, ты с нами?
-С вами.
Нина и Алька – самые близкие. Это значит, что всех людей своей жизни она отделила от себя пропастью, а эти двое стояли ближе остальных, на самом краю. Не исключено, что однажды захочется кому-нибудь из них перепрыгнуть пугающую бездну, но долетят ли?
Успокаивающе красивые девушки. Студентка любила их.
Дома полная раковина.
Похожа на грязную посуду! В меня кладут еду, разную. Котлеты, салат, наливают супы. Наслаждаюсь вкусом, запахом, теплом или холодом. Кто ест, тоже наслаждается или плюется. Потом я пустая, перепачканная. Моют. Чаще всего родители. Господь им в помощь! Пустая, но уже чистая. Некоторое время. И повторяется процесс! До бесконечности.
Алькина бабушка как родная. Ватрушки, юмор к месту, мягкий негромкий голос.
Девочки по очереди растворялись за дверью ее комнаты.
Студентка, вдохновленная сияющими глазами Нины, наполненной надеждой на счастливое замужнее будущее, вошла в омут запаха ладана и советских духов.
Старушка проворно распустила веер колоды. Странствия и потери, боль, безумие вовсю пялились на девушку со стола.
- Однако Всевышний справедлив, любовь тебя никогда не оставит…большая любовь, трудная… не пойму только, что за человек это... Господи помилуй!
Светлые глаза взлетели от карт. Гадалка сгребла их и разложила снова. Закусила губу: « Женщина…»
-На сердце твоем лежит, и успокоишься на ней…
-Мама?
Отрицательно качнула головой.
После зимних каникул среди новых предметов в расписании оказалась
политология. Молодая преподавательница, явно не приспособившаяся к работе с аудиторией, вещала что-то для сидящих в первых рядах.
Обожаемый приятель Никита утащил на заднюю парту сочинять язвительные эпиграммы и вообще по возможности весело коротать лекционное время.
-Неужели она со своими любовниками такая же зануда?
-Кай, ты же не знаешь человека… Впрочем, уверен - вечера она коротает в
с мамой или кошкой.
Сутулое изящество и худощавое телосложение Никиты напоминали Студентке о
наркоманах. Вежлив, эксцентричен, экзальтирован до истерии, он называл воробьев грибочками и обожал зажарную картошку. Он не стоял ни по какую сторону ее пропасти, его там просто не было. Никиты никогда и нигде не было, за что Студентка очень любила его и считала своей семьей.
Говорят, что еще в последнем классе школы он пережил бурный роман с тридцатилетней женщиной. У него уже были собственные выставки и даже поклонники: некий состоятельный заграничный господин, пораженный как творчеством так и физической красотой мальчика, заливался слезами, на коленях умоляя уехать с ним.
Напились в зюзю. Плакал.
-Обожаю, обожаю, обожаю твою печаль! - смеялась Студентка.
-Значит я Бог? – вытирал глаза.
-Обожествленный человечек и только, - смеялась.
Домой тащила на себе.
Случайный прохожий – тень многих литературных произведений, воскликнул,
обращаясь к Студентке: « Молодой человек, ужасно, зачем вы так напоили девушку?!»
Нина, сидя по-турецки, черным глазом измеряла длину сигаретного дыма. Студентка лениво слушала звяканье тарелок. Алька мыла посуду.
-Что такого тебе нагадала бабка? – очи черные выстрелили в упор.
-Ничего особенного.
-Она просила Альку поменьше общаться с тобой.
-И? Разве существует что-то, что действительно убедит ее избегать моего
общества?
-Любопытно просто.
-Я ведьма и меня сожгут на костре.
-Серьезно, Кай!
-Да, мне тоже интересно! – долетело из кухни.
-Я надеялась, что вам плевать, что и как у меня, мы же своего рода сестры…
-Не отводись!
Надо же: семью так просто потерять. Летите, дуры, в пропасть! Теперь будет покой
и одиночество. Очень хорошо!
Бог
Молодежь расползлась по диванам и креслам спать.
-Никитос, ты согласен с тем, что гадание – грех?
-Согласен с тем, что это полная бредятина.
Они шептались почти беззвучно.
Мальчик рисовал пальцем округлые узоры на ее груди. Лучшее из ощущений, подаренное ей недавно закончившейся вечеринкой. Эта тридцатилетняя, наверное, была очень чувственной и многому его научила. Кому-то повезет однажды узнать. Студентка впитывала пряный запах его длинных волос, забавляясь с мыслью, что он мог бы родиться девушкой. Хотелось бы…
- Зачем вы ходите на эти концерты? Вы же кормите лукавого! – расстраивается мама.
Прознала-таки, что ходила. Студентка с удовольствием вспомнила тяжелое гитарное рубилово и неистовый срыв сердца. Возможно это богохульство, но она часто сравнивала эффект от подобных мероприятий с облегчением, испытываемым после причастия.
Для безмозглых попугаев это было подражанием, реализацией стадного чувства, развитием поистине тупой агрессии. Да, таких бы она тоже не пускала туда. Но для себя она обретала спасение. Невидимая ярость, накопленная годами, заглатывала жесткий ритм, подминая его под себя, взаимосокращаясь в итоге. Девушка уплывала оттуда по небу светлая и чистая. Как объяснить полуплачущей маме, что Иисус Христос – рок-звезда и Студентка любит его?
На композиции велели поработать над патриотической темой. Преследуемая шлейфом из огня и грязных клубов дыма, она затихла, припав лицом и тоненьким телом к мольберту Студентки.
-Эт кто? – из-за спины поинтересовался Никита.
-Человек. Девушка.
-Для Мать-Родины слишком юна…
-Чеченская девушка. Камикадзе.
-На вид лет шестнадцать-семнадцать.
-А они такие и бывают, - вклинилась Алька, -по телевизору без конца
показывают. Шахиды, или кто они там, как правило, женщин посылают теракты совершать, им бабла нереально за это дают.
Лицо на полотне исказилось гримасой боли.
-Ну че встали, идите флаги российские пишите дальше! – зарычала Студентка.
Чеченка благодарно улыбнулась из под густых бровей. Стройная
сельская девочка, вскормленная горами и ветром, неясными грезами о счастье с прекрасным горцем, отважным воином, ты совершенна и невинна, как весна!
Она уже знала, что идет война. Братья ушли добывать свободу и Он с ними…
В ночном безмолвии просила Аллаха беречь любимого, готовая отдать собственную жизнь, только бы Он жил на земле и растил своих детей. Аллах не замедлил исполнить просьбу: в одно хмурое утро Он пришел.
Может быть, уснула, сама не помня как, но только слышала пронизывающий сердце родной голос: «ради Аллаха», «ради свободы нашего народа», «ради меня». Крутило ее, подобно веретену, до самой той минуты, пока не облетела кроваво-мясной листвой.
Ему заплатили клочками бумаги, а она катается на облаках, играет с русскими детьми, которых увела с собой, любуясь, как христианский и мусульманский боги, двумя каплями, похожими друг на друга, непринужденно беседуя, пьют молоко с пирожными.
Родители и родственники считают Студентку замороженной. « Что случилось с той маленькой девочкой, которую все любили?» Выходит, теперь не любят… Случилось, и никто не знает причин. Все просто на самом деле: Королева Снежная ледяным осколочком пробуравила мякоть слева. Кай живет в Ее замке, циничный, и Она – его Бог.
-Какие грехи есть у вас, кайтесь…
-Гордыня, тщеславие и…
-Господи, помилуй!
-Меня привлекают женщины…
-Господи, помилуй! Вы слышали, какая участь постигла Содом и Гоморру? – он
задает вопрос убаюкивающе, мягко.
-Да, батюшка…
-Молитесь, просите Бога об исцелении, чаще ходите в церковь и причащайтесь,
только принятие тела и крови Христовых смогут помочь вам.
-Еще… я часто сомневаюсь в своей вере.
-Господи, помилуй! Молитва, пост и причастие… Чаще, чаще ходите в храм.
Никита перевязал резинкой хвост на затылке, подошел и пристально посмотрел в глаза.
-Я надеялся, что ты давно поняла уже, Бог – абсолютно все, а обряд – масенькая его часть.
-Понимаю я, но боюсь…
-Дурашка. Нет, конечно, есть какие-то моменты, связанные с обрядами и
имеющие реальный смысл для человека, пост, например… Но делать из этого культ уже фанатизм, по-моему. Не особо разборчивых это уводит от сути.
Студентке вспомнились ничего не выражающие лица подростков на недавнем рок-концерте.
- Как люди есть разные, так и батюшки и верующие, один фиг даже в этом объединении ты остаешься зачастую непонятым, - вернулся к своему мольберту и до конца дня не сказал ей больше ни слова.
Для Студентки самым ярким проявлением Всевышнего была осень. Искала осень в зиме, весне и лете, в людях… Находя, распускалась соленым дождем, потом бережно хоронила эти впечатления в себе, и тогда уже в стекла души бился ливень из желтых цветочков, как у Маркеса в «Сто лет одиночества».
Искусство
Осень – искусство печалиться. Печалиться – искусство мыслить. Мыслить – искусство быть собой. Быть собой – искусство лгать.
В класс пригласили натурщицу. Женщина-лебедь, иначе не назовешь. Кто-то обнял за плечо. Терпкость только что выкуренной сигареты хрипловато спросила: «Тебе нравится, как ее посадили?» Студентка подняла голову. Мужеподобная Вилка, самая шумная и заметная личность на курсе, хитро прищурилась.
-Что значит «нравится, как посадили»?
-Я посмотрела на нее и сразу замечталась. Вот если бы ей ноги раздвинуть,
придать позу поразвратнее, она просто создана для искусства воплощения страсти, но никак не для учебного рисунка. Не считаешь?
-Вилли, тебе больше не до кого докопаться? –испуганно осознала, что вспотела
до кончиков пальцев.
-Я решила, что из всех присутствующих только ты меня поймешь, ну и, может
быть мальчики, которых у нас раз два и обчелся, причем половина из них голубые.
-Почему я?
-Ка-а-ай, - зашептала, прижавшись щекой, - рыбак рыбака… это чутье у тебя
разовьется и очень скоро.
Женщина-лебедь поймала за локоть в дверях. Студентка в восхищении отметила про себя, как дивно смотрелся белоснежный костюм на лебедином теле. Натурщица вблизи выглядела старше, но это нисколько не портило ее.
-Дорогая, могу ли я пригласить вас выпить со мной кофе?
-С удовольствием, – автоматически ответила девушка, порадовавшись, что
суровое воспитание иногда выручало, и вызубренные на всю жизнь формулы служили ширмой адскому смущению.
Вместо кофе пили вино. У нее дома.
- У тебя, наверное, уже было много женщин? – улыбнулась натурщица, снимая пиджак.
- У меня не было женщин, - теперь, глядя на нее в расстегнутой наполовину белой рубашке и длинной узкой юбке, Студентка вспомнила слова Вилки о воплощении страсти и поняла…
-Будет. Ты нравишься мне. Я захотела тебя еще в классе.
Студентке подумалось, что там была прекрасная Нина, симпатяга Алька и
масса девчонок куда интереснее, чем она сама.
-Почему я?
-Рыбак рыбака…а впрочем, не это имеет значение. В тебе есть пламя.
-Забавно, меня прозвали Каем… Кстати, а как зовут вас?
-Снежная Королева.
Первый раз Студентка запомнила плохо, да и нечего там было вспоминать, поскольку перебрала с вином и волнением и в итоге уснула, уткнувшись лицом в лоно Лебедя.
Но последующие встречи действительно превратились в занятия искусством. Писала натурщицу на холстах и бумаге, холсты - на натурщице. Акварелью нежности, гуашью настойчивости, маслом вершин наслаждения.
А потом вдохновение исчерпало себя.
Ощипанная птица цеплялась за ребенка: «Это больше, чем секс, это любовь, понимаешь? Любовь!»
Нет, не Снежная королева. «Я не люблю любовь, я люблю искусство»
-Никита, ты меня бесишь.
-Почему?
-Потому, что даже с тобой у меня срабатывает человеческий фактор. И ты
провоцируешь это своими вечно влажными голубыми глазами.
-А может, ты просто завидуешь, что я люблю?
-Меня?
-Тебя…
-Не завидую, меня раздражает, я думала прежде, что ты свободен.
-Свободен.
-Сомнительно.
-Когда полюбишь, узнаешь…
-А я люблю. Творчество. Мое творчество абсурда.
-Ты начиталась Камю, - рассмеялся. - На творчество вдохновляет любовь,своими
болевыми точками.
Она задумалась.
-Считаешь, только она?
-Да, я думаю так.
-Хм, тогда меня вдохновляет самая большая болевая точка любви – ее
отсутствие.
Пасмурным небом навис зачет по политологии. Студентка посетила одну-единственную лекцию, что не предвещало благополучного и быстрого исхода данного мероприятия. Зубрить не умела и не хотела. Пришла с глупой улыбкой.
-Выбирайте вопрос и готовьтесь, - не глядя на нее, сказала преподавательница.
-Ммм, может быть, я лучше куплю вашу брошюу?
-Покупайте, учите и придете в следующий раз.
-Понимаете, у меня, к сожалению, не было возможности посещать лекции и
семинары, я работаю…
Преподавательница подняла, наконец, на нее смешно подведенные глаза. Черные стрелки соскакивали с верних век и весьма дерзко простирались вверх по территории, удаленной от глаз. Студентка почувствовала внутреннюю жалость к молодой женщине и успокоилась, переживая лишь о том, чтобы не рассмеяться. Серенькая мышка, а так смело рисует глаза на пол-лица. Да еще при этом старается выглядеть строго.
-Вы могли подойти вначале семестра и предупредить меня.
-Лидия Петровна, я обязательно подошла бы, но когда … Лидия Петровна, меня
очень интересует политическая ситуация в нашей стране и мире в целом, и я обязательно восполню пробел в теоретических знаниях по этому вопросу, поскольку для меня это действительно важно. Но только не до послезавтра. Я физически ничего не успею выучить, а, тем более, осознать, а тупо заучивать только ради вашей росписи в зачетке…имеет ли смысл?
- Фу-у-ух, давайте зачетку.
Ушла с неприятной жалостью в душе. Сколько раз мышка успела нарваться на таких вот умников?
Может, она очень одинока.
А рисовать не существующие глаза на лице – тоже искусство.
Любовь
Вернее, ее отсутствие…
Все-таки Бог создал меня такой, пожалуй, стоит принять. Состряпала электронное объявление о знакомстве. Град идиотских посланий завалил почтовый ящик.
Более-менее интересное сообщение прислала некая Ли. Студентка решила ее изучить.
Клетчатые улочки провоняли куревом и деньгами. А ей чаще стали мерещиться волнистые луговые стебли и зеленые губы лесов.
Никита исчез. Поговаривали, что он бросил университет и уехал за границу.
Мой человек обязательно будет пахнуть лесом и дикими цветами, степью и летней грозой. Ли согласилась с этим, но призналась, что пахнет иначе, хотя, собственно, может ли она вообще объективно сказать, чем пахнет?
Вошла во вкус спешить утром к компьютеру за новым письмом. Студентка любила их. Перепачканная разноцветными пальцами клавиатура делилась с новым другом маленькими радостями хозяйки: одиночеством, прочитанной книгой, забавной фразой, подцепленной в людской толпе. Ли отзывалась богатым остроумием и интеллектом.
Ли не настаивала на встрече, и это было приятно. Всегда обязательно нужно дать друг другу созреть. Обсуждая это, она неожиданно ввернула: « А не кажется ли тебе, что созданные друг для друга люди созревают сразу? Встречаются созревшими? Для всех ты, как яблоко, висишь зеленая, а твой единственный увидит плод с совершенно иного ракурса, со стороны солнца, успевшего подрумянить и наполнить светом другой бок, не так разве?» Вполне возможно. Невозможно охватить объект полностью взглядом, для кого-то ты красная, а для кого-то белая, и лишь ветер может перенести смотрящего на другое место. Что это за ветер?
«Я смертельно боюсь такого ветра». В последний раз Ли привиделась печальной. Письма перестали приходить. Студентка не спрашивала, в чем дело, не просила кинуть хоть пару строк, мол, жива. Терпеливо ждала.
Смакуя привкус досады во рту, выцарапывала карандашом гипсовые головы, пассивно любовалась красотой однокурсниц, все больше убеждаясь в том, что они чужие.
Вилка со своим «рыбак рыбака» не была ближе ни на сантиметр. Ее картины пугали чрезмерной экспрессией и сексуальной озабоченностью, резкостью и подавленным презрением к окружающим. У нее тоже нет любви, очень сильно нет.
Дома поджидало: «Мне мучительно общаться с тобой, я хочу поставить точку. Давай увидимся, а там посмотрим, как быть дальше». Студентка обрадовалась несказанно и в тумане приступа вдохновения завершила нудный курсовой проект, над которым тщетно билась полтора месяца.
К обговоренному месту прилетела раньше назначенного времени. Ждала девушку в сиреневом платье. Сиреневое – это какое?.. От цветов сирени, но ведь сирень цветет и белым и лиловым и даже каким-то вишневым. Окажись она в белом, я не смогу предъявить ей претензии, поскольку это тоже сиреневый. По мере нарастания волнения, Студентка вполне сознательно стала фокусироваться на людях и в сиреневом, и в малиновом, и в лиловом, и в белом…
Кажется, она… Настоящий сиреневый, то есть самый сиреневый из сиреневых. Высокая, худощавая. Остановилась в стороне, поправляя рукой русые волосы, добегающие до плеч.
-Ли? – подошла сзади Студентка.
-Лида, - обернулась девушка.
В следующую минуту обеих обуяло непреодолимое желание развернуться и
Бежать прочь друг от друга. Перед Студенткой стояла та самая преподавательница политологии, с мистически подведенными глазами. Она тоже узнала наглую прогульщицу. После неловкой паузы обе рассмеялись.
-Господи, мы даже не обмолвились о том, чем занимаемся в этой жизни, - сквозь истерику выдавила из себя Лидия Петровна.
-Тогда это не имело значения…
-А теперь имеет? – улыбка сошла с экрана.
Студентка не знала, что ответить. К такому сюрпризу она никак не была готова.
-Зато мое чувство долга теперь будет страдать гораздо меньше, поскольку,
думаю, я не зря нарисовала тебе зачет просто так. Спасибо!
Она быстро заскользила по улице, избивая асфальт каблуками. Кажется, она прятала слезы.
Нина ворвалась с мокрыми щеками, швырнула на пол книги Студентки, когда-то взятые почитать, и прошипела: « Это ты его убила!»
Его просто никогда и нигде не было…
Социум
Страшнее слова не придумаешь!
Школьные учителя, неизменно делящиеся на стерв и очень добрых, опухшие физиономии рабочих, украшающие сиденья троллейбусов рядами, родители, тщательно устилающие дорогу в рай, ухоженные телеведущие, представители Союза Художников – Сизиф на Сизифе, целеустремленно и упорно катящие в гору свои камни. Млииин…
Они приходят во сне и начинают тоненьким поставленным голосом петь «со-о-о-цы-ы-ы-ы…», а потом раздается жуткий звук, похожий на клацанье челюстей огромного пса : «…УМ!». Общество, сумасшедшее общество. Напичканное, сплошь состоящее из одиночества. Но девятьсот девяносто девять тысячных процента из них не осознают этого и потому счастливы! Грибоедов, наверное, в глубочайшей печали написал Горе от ума. От УМа!
Но она живет с ними и, что самое мерзкое, зависит. На это невозможно закрыть глаза. И не надо, ведь здорово искать пути состыковки! Кроме того, тысячная доля состоит из Учителей, и как будоражит поиск!
Перестала выходить в Интернет. Бессмысленно и опустошающе. Она проводила это лето на улице. В городе и за городом. Не очень приятный знакомый пригласил в очень приятное место. В бывшем пионерском лагере шла работа над сотворением базы отдыха с медицинским уклоном. Дети-инвалиды, предполагалось, будут подвергаться там иппотерапии. Базы, как таковой еще не существовало, не было и отдыхающих, но были лошади…
Черный, длинноногий унес на спине в изумруды леса. Рассказал о любви к вольному бегу и родной грязной конюшне, в которой живет его любовь.
Беременная кобыла умиротворенно ткнулась мордой в шею вернувшегося жеребца. Супруга приятеля улыбнулась: « Вот что значит, когда твой мужчина рядом, а то все места себе не находила…» Незатейливо, открыто, в гармонии с миром! Даже у людей бывает почти так же просто, и они пытаются научить этому Студентку, а она только прячет взгляд и потихоньку тушит сигарету в ладонь.
Сделала погромче. Еще немного, еще на четверть оборота! Задрожат кастрюльки на всех этажах выше и ниже, по бокам… Придут ругаться, мол, спать мешает музыка, ну и вообще там… А я не сплю, у меня нет времени даже в туалет сходить. У самого Времени нет себя, как нет и не было Никиты.
Вспомнился Новый год из детства. Классная руководительница предложила ребятам написать письма Деду Морозу. Малыш просил щенка, Карлсон – варенье, Гагарин - самолет, Барби - куклу, Красная Шапочка - богатого волка, Снежная Королева - Кая, Кай - время. Последний до сих пор разочарованно выползает на четвереньках из-под елки со снежинками под глазами вместо слез, впрочем, как и тот, кто мечтал о мире во всем мире.
Главное, для успокоения, когда отсутствует Наставник, воспринимать за урок любую встречу, не важно, сулит ли она писклявое «соцы-ы-ы…» или жесткое «УМ!». Она может завалиться на лопатки сразу, так как лежачего бьют, но не сразу, и есть секунда подумать, выбрать сладкое словцо, увлечь за собой, приласкать и смыться, пока у противника длится отходняк от непредвиденного кайфа. Она может пнуть жестянку: « Я слабая, бейте, если хочется, все равно не смогу постоять за себя, но слабость моя найдет в груди вашей сердце и раздавит собственным весом!»
Столкнулись с Алькиной бабушкой на рынке.
-Здравствуйте!
-Доченька, здравствуй!
-Как у вас дела, здоровье?
-Слава богу, милая, слава богу.
-Как Алина?
-А вы разве не созваниваетесь?
-…
-Ну, всего тебе, милая, всего тебе!
У лета есть потрясающая черта – дождь. Оно иногда выставляет эту фотографию, портрет своей возлюбленной – осени. « Она придет за мной, - говорит, - вберет в себя с листвой и босыми ногами, торопитесь насладиться страстью, которую все еще даю вам, пока она не потребовала безоговорочной верности, в чем я никогда не смогу ей отказать!»
Студентка точно знает, что многие лгут, говоря, что любят смотреть фотографии.
Прежде не видала настоящих принцесс, а тут ей дверь открыла величественной
рукой, предложила взгляду тонкий силуэт на фоне коридорного света. «Входи», - почти приказала.
Разлила пиво в фужеры для шампанского, извиняясь за неимение соответствующих емкостей. « Мы совсем недавно переехали…»
Адское наслаждение – рассматривать. Предельно жесткая в движениях, голосе, манере кратко произносить слова, она боялась смотреть в глаза. Ярко-голубые звезды под медленными взлетами и падениями ресниц скользили взглядом по полу, будто это она – смущенная гостья.
У нее есть муж. Высокий красавец – военный. Живут, как брат с сестрой. Ни одно болото так не затягивает настоящего мужчину как женщина, которая его не хочет.
- Я ему сразу сказала, что поеду с ним сюда лишь при условии, что он устроит меня на работу, а потом на службу.
-Как он это терпит?
-Не знаю.
-Наверное, он просто очень сильно тебя любит.
-…
-Как отнесся к тому, что ты знакомишься?
-Сам советовал.
Сигарету за сигаретой вставляет в рот. Синеглазая Принцесса.
Выходя из дома, наткнулись на живую его иллюстрацию. Отвел жену в сторону.
Сурово что-то говорил ей, она вздыбила шерсть на загривке пантерой: «Не хочу!»
Оказалось, он впервые воочию увидел то, что привлекает его женщину.
Тяжеловато, судя по всему, быть братом принцессы.
Гуляли, пили пиво. Принцесса призналась, что сегодня годовщина ее супружеской жизни, что муж отчаянно не хотел ее отпускать на встречу и с досады разбил свой сотовый. И, уже гораздо позже, когда началась эпопея с ночными телефонными звонками и сообщениями с угрозами, Студентка узнала, что, оказывается, «перешла ему дорогу», ведь Принцесса выпорхнула чуть ли не в окно в единственный день в году, в который он вправе был требовать внимания.
Да что там условности, этикет, когда крышу рвет у человека от предчувствия разлуки с одиночеством. Если бы рвало ее у всех и сразу, вот был бы празднище, и никаких клацающих челюстей, никакого лицемерного визга!
Смерть
Такая тема
Врубайся, страна
Люди хотят поэзии,
на...
(песня)
Ливень подсекал пятки, завела красавицу в первый попавшийся подъезд, прижала, мокрую, к себе. Где твое величие, Принцесса?.. Под полуприкрытыми веками тускло мерцала рабская преданность. Студентка даже испугалась, что девушка просто-напросто вытечет у нее из рук. Под майкой нашла пульсацию, маленькую твердую грудь, хрип взволнованного дыхания.
Ну что же ты так трепещешь-то? Ты любишь меня… Господи, подари мне хоть одну живую секунду этого трепета, ведь я не понимаю это удивительное существо в ее порыве, меня тошнит от ее возбуждения!
Одернула майку, отвела на троллейбусную остановку. Чмок!
Домой, умирать, скорее!
По телефону невозможно! Чуть не плачет : «Приезжай, приезжай, приезжай…». Будто и слов других не знает.
Психанула. Собралась. При встрече всучила горсть бисера: « Я сейчас очень занята, мы не сможем часто видеться, а чтобы не скучала, сплети мне феньку.»
Решено покончить с этим. Не надо принцесс и дворцовых интриг. Я слишком мертва для них.
А она рыдала, прятала лицо на плече, беспомощно прижималась упругим тельцем.
Что ж так хреново-то!
На ее запястьи тускло блестел браслет из бисера. «Это на память о тебе… Иди, что ж поделаешь, я справлюсь….»
Онегин и Печорин – любимые литературные герои. Православные хорошо отзываются о Пушкине, а о Лермонтове не очень, дескать, вымоленный ребенок, да вот гордыня, уныние… А ведь оба описали одного и того же человека только с разными именами, и описали так, как не могли не прочувствовать сами.
Перед симпатишной мордахой смерти покорные любящие женщины кажутся занудством, а собственная потребность полюбить единственной необходимостью, достойной жизни.
Студентка оторвалась от книги, смакуя «мементо море». Дай мне знак, чтобы я помнила о Тебе…
На сотовый пришло сообщение. Незнакомый номер: «memento more». Вздрогнула каждым муравьишкой на спине.
Вскоре выяснилось, что автором был задетый за живое супруг. Детский сад какой-то, взрослый мужчина! Давно Студентка не окуналась в бешенство.
Мне ничего от вас не надо!
На очередном концерте увидела белую голову принцессы. Широкоплечей тенью высился муж. Студентка отошла подальше, но не отказала себе в удовольствии побуравить ироничным взглядом его затылок. Помни о смерти, мальчик… Хулиганишь, а потом тебя вдруг моментально, в море…
Появилось чувство, что заметили – он как будто прикрыл собой маленькую женщину, его безответную любовь, предупреждая ее оборот назад, визуальный контакт, волнение, боль. Стало страшно и горестно. Кто в чем виноват?..
Наполнение пищей, опустошение, мытье. Нет, не бесконечен процесс. Однажды разобьется. Она ведь не какая-нибудь пластиковая тарелка. Как минимум, фарфор.
Околдована собой. Кай и Снежная Королева, Онегин и Печорин в одном. Дрянь.
Вечная мерзота. Убить бы ее. Непременно найти убийцу, пахнущего лесными цветами.
-Никитка, как там, расскажи!
-Так же, как и у тебя.
-Тютелька-в-тютельку?
-Угу.
-Почему?
-Потому, что это ты.
-Почему?
-Мир – одно общее сознание, ты просто дематериализуешься.
-А Бог?
-Пьет молоко с пирожными.
-А ты?
-И я.
-По кайфу?
-Да-а-а… Очень вкусно!
-Тебе одиноко?
-Нисколько! Я взял с собой мою Любовь… Это с тобой твое Одиночество.
Пришли какие-то гости. Подняли тост «за любовь» и не чокнулись…
-Это на поминках не чокаются, - заметила Студентка.
-Тогда давайте помянем любовь…
Посыпались осколки, вспыхивая обрывками битых узоров. Сегодня меня не станет, меня-одиночества, меня-холодного-мальчика.
Свобода
Вышла из черного подъезда. Улица зазвенела рамами и листвой. Позволила ранней осени вести себя.
Перевела взор от носков кроссовок на вросшие в асфальт ступени здания вокзала. В кайме поля зрения - фигура. Цепкие глаза. Притягивает. Студентка ответно уставилась на нее. Отчего бы и не свалять дурочку хоть раз в жизни совершенно сознательно?
-Извините, вы не меня ждете?
-Тебя.
-Кай, - вытянула правую.
-Герда, - слегка прикусила пальцами, - идем!
-Дух странствий, знаешь ли, опьяняет…
-Да, когда мне плохо, я тоже часто оказываюсь где-нибудь поблизости от железной дороги.
-Играешь в суицид? – Герда, кажется, уже прилично погрузила нос в эту книгу…
-Типа того. Уезжаю мысленно.
-Ко мне?
-На свободу. В никуда.
-Вот и говорю - ко мне!
Пугающая и манящая, беспрестанно охраняющая глазами. Ставит заборы из колючей проволоки по радужной окружности и стережет твое беспокойство, будто уже и не жаждущее, как прежде, слиться с окружающим. Теперь Студентка была добычей, и Герда казалась готовой биться за свое до последней капли крови.
-Тебе теперь следует привыкнуть к мысли, что ты – моя, - сказала она, одноглазо выглянув из-за ствола каштана в парке.
-Хм, ну и что вы еще мне расскажете, дорогая?
-Сегодня ты ночуешь дома.
-Я в последнее время только дома и ночую.
-Ха, ты говоришь про тюрьму! Хотя есть у нее достоинство… Ты похожа на
художницу, значит, в твоей тюряге есть картины. Уверена, хорошие картины.
-Обыкновенные, - тихо отозвалась.
Герда жила в старинном доме под крышей. Студентке мгновенно полюбилось огромное окно со змеистыми в сентябрьской позолоте ветвями за ним.
Распахнула ставни, резко протянула руку: «Давай, помогу тебе взобраться». Указала на подоконник. Смотрела снизу, всунув ладони в карманы джинсов. Студентка обернулась через плечо к улице: там, по другую сторону, внизу лежал, запрокинув руки за голову, Никита. Он выкрикнул что-то вроде «Доверься!» и захрапел…
- Ты искала освобождения… Так, больше на словах, рисуясь перед самой собой, да?
-Зачем ты это говоришь?
-Просто хорошо тебя знаю.
-Откуда?
-Это сложно объяснить, я всегда тебя чувствовала, знаешь, как у близнецов… Я
знала, что с тобой что-то похожее происходит, и однажды ты начнешь искать. Мне же надо было терпеливо ждать.
-Отлично! Что я делаю теперь на твоем подоконнике?
-Стоишь.
-Дура!
-Я хочу, чтобы ты спрыгнула и желательно в комнату, а не наоборот. Тогда ты в
последний раз уедешь в никуда, то есть домой, то есть ко мне, уже по-настоящему, и тогда…. Решайся!
-И тогда что?
-Это будет твоя свобода. Я буду твоей свободой! Как бы то ни было: или в окно или сюда, но если сюда – ты моя. Форевер.
Неожиданно Герда рассмеялась и подставила руки: «Ладно, хорош фигней страдать, слезай!»
Осталась. Ей понравилось играть в близнецов. Герда, не отпуская ее из мягкого зажима завораживающего взгляда, призналась, что тоже находила спасение в психоделике и готике, черных свитерах – агрессия берегла сердце от пустых растрат на славных, но не совсем тех людей.
-Я ведь должна была дождаться тебя, дружище, хотя бы ради того, чтобы проговорить всю эту ночь.
-Почему здесь так уютно? Я и впрямь будто дома….
-Потому, что в будущей жизни, быть может, я буду Куртом Кабейном, а ты – его
прозрачными печальными глазами.
Удивительное знакомство! Три дня и ночь. Они встречались на вокзале, гуляли до позднего вечера, потом, не прощаясь, расходились. В третийий раз Герда отвела домой, проболтали и просмеялись до рассвета, а потом Студентка, не сказав ничего по обыкновению, ушла. Новая знакомая не предложила на этот раз встретиться, молчаливо проводила ее цепкими зрачками и закрыла глаза...
Просто человек, с которым заговорила на улице. Просто смелый взгляд, непредсказуемые реплики, странные, но почему-то невероятно близкие пониманию и душе выдумки… Все это было месяц назад или не было вообще, что вероятнее. Она снова в клетке с домашними тиграми.
Нет, сегодня обязательно туда пойдет! И пусть она прогонит и скажет, что от скуки шутила и настоящий дом Студентки – ее тюрьма, а не огромное окно в уютной комнате.
Карандаш выпал из руки, покатился по полу. Наклонилась, но другая стиснула его в кулаке. Легкий запах диких цветов коснулся лица, встретились глазами.
-Герда! – закричала так громко, что присутствующие повернули головы.
-Не ори, - ласково улыбнулась.
-Как ты вошла?
-Влетела на спине у сквозняка.
-Я как раз подумала о тебе, - заговорила тише, смутившись посторонними
взглядами.
-Значит, сердце моего Кая скоро расстает.
Студентка торопливо подцепила с пола рюкзак, сунула туда карандаши, сгребла
куртку со спинки стула.
Отшвырнула от себя « Мне срочно надо домой!» в ответ на удивленный взлет бровей преподавателя и выбежала из аудитории вслед за смеющейся Гердой.
Рай
Да! Да!! Теперь остался только Рай!!! Там сыро и ветрено, пасмурно и промозгло, там звучат отголоски социума и смерти, но она взяла туда свою Любовь и ничего не боится, даже никому так и не доставшегося Времени.
|
|
| –> |
|
|
| Автор: Tango - 09-Mar-04 04:37 |
Интересная вещь. Найти бы время и перечитать вдумчиво, а не так быстро, как позволяет время (вздыхаю с сожалением).
Удачи!
Н. -> |
| |
| Автор: Засада - 09-Mar-04 19:28 |
Мне понравилось очень. Согласна с Танго. Скачала, буду читать вдумчиво. Спасибо, творческих успехов)))
Натали
-----
Удачи Вам и мне...-> |
|
|
|
