Жил в деревне под Даниловом, куда я приезжал на летние каникулы, очень интересный дед. Взрослые его звали Веня-машинист, а ребятня - дед Лексеич. Деревенские мальчишки любили деда за то, что он, когда был навеселе, всегда угощал их конфетами. Работал он машинистом маневрового тепловоза на станции Данилов. Также среди парней ходили рассказы, что дед Лексеич - герой Великой Отечественной войны. Хотя сам дед никогда по деревне в орденах не ходил и фронтовые истории не рассказывал. Однажды, в августе 1986 года, Веня-машинист вернулся в деревню в прекрасном настроении - это был День железнодорожника. Решил я разговорить ветерана, чтобы он какую-нибудь историю фронтовую поведал. Дед Лексеич настроен был благодушно, сел на лавочку, закурил сигарету и начал рассказывать.
- Сейчас по телевизору про войну разные героические истории показывают, а я свой первый рукопашный бой запомнил. Совсем не геройская фильма вышла, скажу я тебе, землячок. Можно сказать, мой первый день пребывания на фронте и боевое крещение.
Веня-машинист задумался на несколько секунд, глядя куда-то в даль.
- Прибыли мы в часть как молодое пополнение в конце марта 1942 года, - продолжил фронтовик. - Мне тогда 18 лет исполнилось. Солнышко еще тогда светило, помню, снежок грязный под ногами, проталины у березок. Мы, молодые, в одних кальсонах и сапогах в строю стоим, ждем своей очереди, когда нас в палатку впустят.. Тут внезапно как началась стрельба! Крики: «Немцы! немцы!» Вот уж я перепугался! Куда бежать? - не знаю. Упал на снег и пополз.
Дополз до какой-то воронки от снаряда и на дне схоронился. Снаружи огонь из стрелкового оружия идет шквальный, крики, мат-перемат. Слышу, кто-то к моей яме ползет и тяжело дышит. Оказалось - немец, в каске, со «шмайсером», кинжал на ремне - в общем, фашистский диверсант по полной форме. А я в одних кальсонах, в сущности - пацан необстрелянный. Решил я притвориться мертвым - авось пронесет. Лежу, глаза закрыл, не дышу. Фрицу, видно, не до меня - у края залег. Снаружи пальба мечется. Тут сверху мне на лицо снег посыпался. Я один глаз приоткрыл: вот радость - наш! Саня, тоже из молодого пополнения и тоже в одних кальсонах. «Ну, - думаю, - теперь-то мы вдвоем фрица здесь и загасим». Накинулся я на него - откуда силы появились. Начал «шмайсер» вырывать, ствол в сторону отвожу, чтобы он Саню не пристрелил. Саня тоже быстро сообразил, что к чему, на немца сверху навалился и начал душить. В общем, забили мы его. И тут сообразили, что выстрелов уже не слышно - тишина необычайная, лишь ветерок в верхушках сосен шумит. Напугались мы с Саней, что фрицы всех наших перебили и сейчас нас найдут. Тут снаружи к воронке осторожные шаги стали приближаться. Мы лежим - ждем, лица вверх оба задрали. Появляется над нами фигура сержанта из батальона. Вид залихватский: шапка на затылке, сапоги в гармошку, но с автоматом ППШ на изготовку к стрельбе. Он на нас посмотрел: мы оба в кальсонах, все в грязи и крови немца.
- А вы здесь чего делаете? - спрашивает сержант. Мы переглянулись и отвечаем: «Вот, фрица убиваем». Он труп быстро взглядом окинул, сплюнул сквозь зубы в сторону и говорит: «Да бросьте вы его! Шмайсер захватите и топайте в баню. Атаку немцев уже отбили. Автомат старшине отдадите», - и ушел дальше территорию расположения части осматривать. Так начался и закончился мой первый рукопашный бой в кальсонах и на дороге в полевую баню.
|
