А. Э. Хаусман
Ни Кембриджа, ни чьей вины нет в этом
(Вини, коль хочешь, долю человечью):
От Лондона сердечное увечье
Снеся, в латыни стал Aвторитетом.
Зане предмет избрав сухой что кость,
Как сальные открытки – слезы прятал;
Гурманство – страсть публичная, приватно –
Что-то на тему: бедность и жестокость.
В злых сносках на предвзятые страницы
Свой образ жизни робко осужденью
Предав, поставил фишки чувств на кон
Меж мертвецов бесспорных отношений,
Где лишь географической границей
Разны служака-висельник и дон.
________________________
W. H. Auden.
A. E. Housman
No one, not even Cambridge, was to blame
(Blame if you like the human situation)
Heart-injured in North London, he became
The Latin Scholar of his generation.
Deliberately he chose the dry-as-dust,
Kept tears like dirty postcards in a drawer;
Food was his public love, his private lust
Something to do with violence and poor.
In savage foot-notes on unjust editions
He timidly attacked the life he led,
And put the money of his feelings on
The uncritical relations of the dead,
Where only geographical divisions
Parted the coarse hanged soldier from the don.
|
