Северо-западный ветер его поднимает над
Кель-Таласом, Азеномеем, АвЛи, Аксеотом,
словно пушинку с припухшей губы
ребёнка... Взволнованный, как боевой штандарт,
океан снисходит солёным потом
на берег... У трубы
архангела тот же привкус, тот же пронзительный след
в сплетении солнц, в разрыве панической тайны...
Его тень, промокшая и густая
над миром, которого всё ещё нет,
где прошлое перинатально,
а настоящее — не более, чем сосед
или соседка с чашечкой чая
в геральдически дрожащей руке...
Впрочем...
его полёт бесконечен лишь с точки зрения смерти...
Когда взгляд растворяется в молоке
или пламени или же в чём захочешь...
разбиваясь вдребезги, не чувствуешь тверди...
Будто очнувшись, он смотрит вниз, там,
где нессер щита покрывает фамильный иней...
И всё-таки... Джонатан —
странное для дракона имя.
|
