Был вечер, снег, была пурга.
Я задремал у камелька,
Приснилась черная рука,
Откуда ни возьмись,
И ну, скрести,
И ну, грести,
Сграбастает - и не спасти,
А пальцев меньше десяти,
Но более восьми.
Нет, не пеняю я судьбе, и это не испуг,
Но как-то мне не по себе от посторонних рук,
А пальцы - пальцы любят счет до кончиков ногтей,
Я на шести сбиваюсь - черт! - а остальные где?
Рука скребет, рука грозит,
Ползет, елозит, егозит.
Такие когти! Вдруг вонзит
Под левое ребро?
Но я во сне - куда идти?
А вместо сердца нервный тик,
И я пишу потомкам стих -
Как все произошло.
Назад! Обратно к камельку! Бегом! На всех двоих!
Но чувство локтя на бегу втыкается под дых.
В моей измученной душе клопы да пауки,
Ведь пальцы ползают уже отдельно от руки.
Я наяву мечтал не раз,
Что в самый распоследний час
Мне руку кто-нибудь подаст
И вытащит наверх.
Но только не видать пока
Ни бабы здесь ни мужика,
Вот - пальцы, вот у них - рука.
А где же человек?
Предельно обостряю взгляд и напрягаю слух,
И на старуху, говорят, полным-полно прорух,
Следы от пальцев на песке - куда уткнется путь?
Но не похоже, что к руке приделан кто-нибудь.
Ах, жизнь устроена не так -
Мы пропадаем за пятак,
Все ералаш, да кавардак,
Да местные бои.
Но закрутив мыслишки в круг,
Я точно понимаю вдруг:
Чего бояться всяких рук,
Раз под рукой свои?
Стоять! Стоять, а не бежать! Булыжник, прочь с души!
Я буду руку эту жать в надежде задушить!
И жму. И жму! Бледнеет страх и черная рука.
Я просыпаюсь, а в руках какая-то нога!
|
