Когда б была ты знойной девкой-бразильянкой,
Царицей Рио – сладострастного притона,
Смуглянкой, шустрой вертихвосткой-обезьянкой,
Я б называл тебя не иначе как «дона».
Потом ты стала б пышнотелой генуэзкой,
Женой рыбацкой, с бюстом, где истомы – тонна,
В делах любовных неотесанной и резкой;
Я, задыхаясь, обращался б к тебе «донна».
Затем б явилась ты отчаянной кубинкой,
И свое сердце на твою сложив ладонь, я
Молился б ворону над гордою горбинкой,
И, бессердечный, назвал бы тебя «донья».
А впрочем, все это, увы, всуе и втуне:
Ни дон, ни донн, ни доний нет, – сплошные дуни.
Ча-ча-ча!
|
