я не умерла, но, увы, изменилась.
пожалуй, спасибо — за благость и милость:
тогда, привечая своих бесенят,
ты дом подводил под замки, под засовы,
ломал меня делом, ломал меня словом.
не знаменьем крестным меня осенял,
но прочь прогонял, бормоча заклинанья,
я не уходила от зла и от знанья.
а там, где порою случалось стенать,
мне лик свой являла одна лишь стена:
таращила бельма, смотрела картиной,
там видела я сквозь волос паутину
пастушку, бездумно пасущую коз.
взяв в руки любое, что режет и колет,
стремясь изничтожить источник буколик —
избавилась только от тяжести кос,
не смея уйти из-под тяжести мыслей,
которые били, веригами висли.
немели крыла. каждый взмах или шаг
давался трудами, и ждал не большак:
вели не к тебе проторенные тропы.
когда вкруг земли совершала облет —
все рыбы в созвездии бились об лед
за иносказательность каждого тропа.
но голоса нету. моей немотой
оплачено право остаться на той,
другой стороне. там доиграна кода,
оттуда вовеки не будет исхода
купеческой дочке — усатый майор
уже у двери. я не стану пейзанкой,
согрей же коперника тощей вязанкой,
о, sancta simplicitas. счастье мое.