С днём рождения, любимый!
Месяц… Месяц-месяц-месяц. Яркий, молодой, висящий по утрам на светлеющем небосклоне. На моём небосклоне. Но склон этого неба в других широтах. И месяц другой. Уже прошедший. А на твоём небосклоне не успела его увидеть. В те дни не было ночного небосклона, потому что не было ночей. Не было в простом географическом понимании и в более сложном – человеческом. Был вечер. Нет, сначала – день. Закрытые жалюзи с радужной гаммой узеньких полос, сквозь которые солнце казалось светло-фиолетовым и возникало ощущение, что за окном тревожный вечер. Были быстрые слова, вопросы-ответы. Взмахи руками в утверждающем или отрицающем жесте. И, естественно, случайно-неслучайные прикосновения при внезапном пересечении траекторий движения по комнате.
Сидя с ногами на диване, с большим куском бутерброда во рту, пытаясь что-то сказать повернувшейся спине, прислушиваясь к удаляющимся шагам, слыша звук зажигалки и улыбаясь, услышав эти же шаги, чересчур быстро возвращающиеся назад, ломала голову – будет или нет? Приставать, намекать, уговаривать. Совершенно нелогичная обида, подступившая к глазам, забыла подступить слишком близко, будучи отогнанной увлекательной волной разговора. Удивительно, но говорить хотелось! Говорить много и долго. Обо всём и ни о чём. Провинциальность? «В Москву, в Москву!»? Самоироничная улыбка и наклонённая в немом вопросе голова. Время летело, неслось, насмехалось!
И наконец подчистив тарелку с бутербродами, уговорив даже ломтики колбасного сыра, проглотив обжигающий свежесвареный кофе, откопав пакетики зелёного чая и заварив уже и их, совершенно забыв при этом о проблемах с провинциальностью, пришлось всё же вспомнить о реальном и задуматься, как схватить себя за шиворот и вывести обладательницу этого шиворота в коридор именно сейчас, пока есть ещё время не нестись, сломя голову, по переходам метро, чтобы успеть выскочить на своей, уже почти родной Пионерской, и заскочить в последнюю отъезжающую маршрутку. А нестись не хотелось, тем более заскакивать и выскакивать. Хотелось… Да, хотелось… Но уже застёгнуты все пуговицы, сумка через плечо, взгляд в зеркало – хм, глаза то сияют! – и взгляд в глаза напротив…
...Нежно-томительное мгновение… И такие неожиданные слова -«Поцелуемся на прощание?» Хотелось улыбаться, хотелось смущаться, хотелось, чтобы всё происходило само собой, хотелось… Приближения тел?… Притяжения тел? Душ? Улыбка…Неужели умею улыбаться застенчиво? Невесомое касание рук.
Волна обжигающих мурашек. Закрытые глаза и открывающиеся тайны тела. Пересыхающие губы и увлажняющиеся глубины… Глубокий вздох и головокружительное состояние. Голову отправляем в отгул, прислушиваемся к …чему? Кому? К душе, сердцу, к току крови? Дыхание - там, дрожание - там…. Опереться бы, прислониться бы! Губы, спускающиеся ниже, руки … Руки, обнимающие, пробегающие по спине, ткань рубашки, и горячее тело под ней. Ищут. .. Пуговицы одна за одной, как маленькие дверки к тайне, к жизни, к сердцу. Грудь… Биение под рукой…Руки уже в нетерпении скользят ниже. Пряжка ремня, дрожь удовольствия от процесса расстегивания, почему то всегда этот момент сводит с ума. Протаскивание ремня через пряжку, как освобождение потаённых глубин мужского естества… Боже мой, боже мой… Запутываю себя в словах, убегаю в них, укрываюсь и желание, жажда, неосуществленное, недостигнутое, недополученное тихонечко скулит и царапается… вспоминаю….вспоминаю, всё что было и что могло бы быть… и что будет… возможно…обязательно…завтра!
Завтра, которое длиною в жизнь!....
… дыхание прерывалось, нежность кожи напоминала лепестки тюльпана (ах, эта провинциальность!), заходящее солнце скользило по стенам, подчеркивая их цвет топленого молока, последняя маршрутка отъезжала от Пионерской, склон неба в твоих широтах был молочно-голубым со смятыми простынями нежно-серых туч, ночь не наступала, рука согревалась на поднимающейся в уже успокоившемся дыхании груди…
С днём рождения, любимый!
(Опубликовано 06-Apr-06) Отзывы: 2
Ссылка: http://kotlet.net/article.php?story=20060406122153590
Котлеты и Мухи: Начало | Автопилот: следующее!