позавчера
Позавчера.
Я боюсь потерять это светлое чудо,
Что в глазах твоих влажных застыло в молчанье…
Ф. Г. Лорка.
Цепляюсь каким-то странным, неизвестным способом за уходящие воспоминания, как “обломанным ногтём за тончайшую шёлковую ткань”. Так тихо, что слышно, как бьётся где-то слева, а может, посередине, а может тут, в виске, тяжёлая мышца, проталкивающая по венам кровь, насквозь отравленную: тук-тук, тук, тук-тук, тук. В темноте медленно движутся какие-то бесформенные тени – слабые и безвольные призраки проезжающих за окном автомобилей. Двигаясь, они освещают светом своих фар всё поочерёдно: резную деревянную дверь с танцующими львами, гардероб, голую стену, по которой плывут невыносимо долго, перекатываясь на невидимых её шероховатостях и облизывая цветочный рисунок обоев. И комната наполняется, кажется, невыносимо ярким светом, разрывающим в клочья мою приятную темноту, моё приятное уединение. Мне кажется порой, что мой организм жив, возможно, лишь по инерции. Просто у мышцы есть силы, чтобы гнать по артериям и венам мою молодую густую кровь, чем и пользуется до сих пор мозг, который, в свою очередь даёт соответствующие команды. А если вот сейчас затаить дыхание, зажмуриться крепко-крепко, как в детстве, то можно почувствовать, как волоски на спине становятся дыбом, и как от самой макушки превращаешься в ледяную струю воды и начинаешь медленно растекаться, оставаясь лишь лужицей на подоконнике. И всё стихает, тихо-тихо. Теперь и во мне, наверное, могут отразиться фары комнатных автомобилей.
Я, наверное, смогла бы это нарисовать, но, похоже, мне так и не научиться. Даже голуби не хотят позировать мне и топчут, насупленные, подоконник с той стороны, где невыносимо холодно. Так было и тогда. Да только я не смотрела, и голуби, наверное, обиделись. А время летело, и те шесть часов прошли, обернувшись вдруг в пять месяцев. Пять месяцев - ? Это много или мало? Ребёнок в пять месяцев уже может различить маму и папу и умеет щипаться. Много ли пять месяцев? Много. Несоизмеримо много с этими микроскопически малыми шестью часами. Пять месяцев – маленькая жизнь. 900 километров – маленькое, кем-то выдуманное государство. Поезда, поезда – целая вселенная! И только мысли и мысли – всё, что осталось. А время своё дело знает – отрывает от воспоминаний крупинки и уносит, уносит вместе с чувством, которого и так не столь уж много. И всё скоро станет совсем пустым. Всё пустое. И то далёкое, сказочное, синее позавчера, наполненное запахом мёда, тоже пустое. Но я положу закладку между этими страницами и подчеркну карандашом самое важное, и что-нибудь, да останется. Слишком много всего, а к чему? Пять месяцев разнесут всё, что было создано, разнесут по крупинке. Совсем скоро моё “позавчера” превратится в позапозавчера, затем – в “три дня назад”, неделя, месяц.… А там останется всего четыре месяца. В них помещается ровно 16 недель. Жить и жить. Каждое утро выходить из дома, проходить по проторенной дорожке свои обычные триста двадцать шагов (всё время запинаясь на одном и том же месте и поскальзываясь на другом), мёрзнуть на опостылевшей остановке, нервничать, ожидая холодный трамвай, нервничать из-за пробки, которая не даёт поспеть вовремя.… Всё это почему-то кажется полным. Полным какого-то практически ритуального смысла, какой-то неизвестной целью напоённым и очень-очень важным. А, между тем, настолько всё пустое. И только то самое далёкое позавчера не воспринимается больше всерьёз: было и прошло.
Она идёт по жизни, смеясь.
Она легка, как ветер,
Нигде на свете
Она лицом не ударит в грязь.
Вот как надо жить: не оборачиваясь к вчерашнему, но глядя в будущее, при чём как можно дальше. И свято веруя, что всё будет хорошо, всё сложится, всё получится, всё произойдёт так, как ты задумала, так, как напридумывала, так, как написала для самой себя. Но так ни у кого не получается.
О чём думают загадочные люди, едущие в вагоне метро? Глядящие в окно, за которым всё равно ничего не видно: бегут только провода, стараясь перегнать ход поезда, дерутся друг с другом, друг друга отпихивая, переплетаясь, уносятся вдаль, далеко-далеко за их станцию. А они смотрят на эти провода стеклянными глазами и, наверное, думают. О чём? Может быть, у них тоже есть своё “позавчера”, которое они смакуют, обдумывают, вспоминают. Берут в руки каждое мгновение, облизывают его, осматривают со всех сторон, бережно кладут рядом с предыдущим, как мозаику. И получается эта мозаика у каждого своя. И они едут, задумчивые. Так же задумчиво встают со своих мест, проходят к выходу и, не переставая наблюдать за игрой проводов, молча уставляются на своё отражение в зеркале. Они не разглядывают прохожих, не читают объявлений на стенах вагона, не извиняются, если наступили на ногу. Наверное, у них каждый день такой, как моё “позавчера”…
А вдруг именно так и сходят с ума: зацикливаются на чём-то одном и не дают хода другим мыслям? Интересно, а что думает человек, сошедший с ума? Наверное, жизнь его – одно большое страдание, одно большое воспоминание, не связанное с сегодняшним днём. Наверное, его организм живёт отдельной от него жизнью, то есть отдельной жизнью мозга. Наверное, ему интересно жить. А, может быть, он острее переживает, острее реагирует, острее чувствует. Наверное, в безумных его глазах отражается что-то такое, чего не видим мы, простые смертные. Он, возможно, может нарисовать это, поделиться с окружающими, с нами. Наверное, что-то глубоко повлияло на него, глубоко ранило, оставив свой след. Наверное, он тоже смакует своё “позавчера” или боится его. Нет, мне так нельзя. Пусть лучше не снится снов, не мерещатся звуки, пусть голова будет занята другим. Тогда быстрее пройдут эти шесть месяцев, быстрее пройдёт моя хандра, моя зима.
Вот и пришла весна,
И мир грязно-сладостен…
Моё дорогое, прекрасное, тихое, вечное, синее, сказочное, милое, счастливое, звенящее, мерцающее, чистое, тёплое, ароматное “позавчера”, отзовись мне! Вернись, дай почувствовать тебя ещё раз, ещё раз тебя ощутить, ещё раз вдохнуть твой аромат, твой запах. Просто ещё раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы ничего не осталось, ничего. Просто ещё раз.
Тихо-тихо. Бегут секунды. Помнишь, как в математике: 1,2,3,4,5,6,7…n…60. Шестьдесят секунд, и уже минута. Шестьдесят минут, и уже час. Всё дальше и дальше. И, вместе с тем, всё ближе и ближе, ближе и ближе ко мне моё “послезавтра”. Шестьдесят часов, и уже трое суток. Шестьдесят суток, и уже весна. Тёплая, тихая, золотая.
Вот и пришла весна,
И мир грязно-сладостен…
Я знаю, что в пролёте лестницы моего дома ровно девять ступеней. Я знаю, что от остановки “ВДНХ – Северный вход” и до университета мне идти ровно двенадцать минут быстрым шагом. Я знаю, что в январе на улицах Москвы становится совершенно темно в шестнадцать сорок пять, а светло – в восемь часов. Я знаю, что в схеме московского метрополитена 13 разноцветных веток, десять из которых пересекаются непременно с кольцевой. Я знаю, что напиваюсь одиннадцатью глотками воды. Но я не знаю наверняка, сколько это – шесть месяцев, которые должны обернуться моим “послезавтра”.
(Опубликовано 18-Jun-06) Отзывы: 3
Ссылка: http://kotlet.net/article.php?story=20060618082010173
Котлеты и Мухи: Начало | Автопилот: следующее!