Я у Бога света попросила,
А тебе - до лампочки была!
Мысль произошла – вросла – ожгла,
Я себя стеклянной ощутила.
Как огонь извлечь, чтоб вышла речь?! -
Раскалённой проволочкой горе
Я пыталась от себя отжечь!
…Призрак лета плакал в коридоре.
Вышла. Призрак бился у перил.
Вскрикнула… Упал в дыру пролёта!
Это потому, что не любил,
И не отрицал паденья кто-то.
Ты вошёл. Я знаю. Не молчи!
Вот, пляшу у чёрного колодца
Лампочкой, пылающей в ночи…
Ты? Свихнуться можно!
Жжётся! Жжётся!
Скоро – всё. Я выгорю к утру,
Обрамит стекло мирская копоть.
Прилетай озонную дыру
Раскалённой проволочкой штопать.
А сейчас – не трусь. Иди за мной.
Заперла я двери на задвижку,
Чтобы ты, нелюбящей рукой,
На стеклянный гроб надвинул крышку.
Может, так нам будет веселей,
На исходе двух тысячелетий
Вспоминать двух вымерших людей,
Так и не узнавших об ответе
Тяжело быть лампочкой твоей.
Стёрлась, потускнела и ослепла.
Приводи играть твоих детей
С пригорошней тающего пепла.
Призрак лета плакал у перил
В ядовитом венчике из камня.
Крупные стрекозы рвались в пламя…
Видишь, я в прозрачных искрах крыл!
Боль живых приплавилась ко мне,
Облепила чешуёй алмазной,
Быть чужой, любимой, странной – разной
Я умела. Как суметь в огне
Онеметь, разбиться, не гореть?
Вниз рванулась! Думала – отпустит,
Но остался свет. Он будет впредь
Тлеть горчащей проволочкой грусти.
Разгорюсь от гаснущих светил.
Освещу твой путь – следов не путай.
Хочешь знать, как ты меня любил?
- Перерезал горло крышкой гнутой.
Всё проистекало из стекла.
Я кричала, задыхаясь в призме.
Ты был глух. Но боль стекло прожгла.
Голос есть. Но не осталось жизни.
|
