Я распахиваю дверь балкона. Тут же (как будто до этого события он только и делал, что томился ожиданием), в комнату врывается очумевший ветер, чуть не сбивает с ног, а затем, заигрывая, начинает тереться об меня своей мокрой шерстью. Хочется потрепать его загривок, но он так быстр, что схватываешь только пустоту.
— Вот, опять неймется! Одурел от балтийского простора, маешься теперь, некуда дурь свою деть! И что тебе не сидится?
Но он, лишенный всяких тормозов, продолжает носиться по комнате, всё пытаясь и меня увлечь своей игрой. Куда мне за тобой?
Я вышел на балкон и закурил. Стыл полдень, а солнце как всегда копошилось в грязном тряпье туч, и не показывало носа. Деревья стояли не разукрашенными, хотя, судя по календарю, весна уже должна была быть разгаре. Да и вообще вся картина рисовалась унылой и серой. Весна, казалось, была заглушена городским грохотом, сквозь который еле слышно пробивался, как сквозь асфальт, слабый треск разбуженных птиц.
На ветру сигарета горит как бикфордов шнур. Никакого удовольствия: ни ощущения струящегося изо рта дыма, ни достаточной дозы никотина в крови, ни настроения… А еще одну закуривать уже нет желания.
Возвращаюсь в комнату. Ветер все не успокаивается. Я бухчу, нецензурно выражаюсь и прогоняю этого остолопа на улицу. Закрываю дверь. Тишина. Снова тишина и никого. Даже меня.
|
