В той угрюмой тайге я совсем изнемог,
Одолели недуги, сдавило дыханье.
Сиротливо растаял костра уголёк,
А раздуть нет уж сил, уплывает сознанье.
«Но, шалишь, не пройдёт! Эй, приятель, вставай,
Ведь в движении жизнь», — силюсь я улыбнуться…
Хоть зубами скрипи, хоть совсем помирай,
Всё мерцает вокруг, не могу шевельнуться.
Захотелось тогда, закусив удила,
Закричать на весь мир, напоследок ликуя,
Но явилась ко мне золотая пчела,
Загорелась щека от её поцелуя.
И сознанье долой! Растворившись во тьме,
Я уснул будто ухнул в бездонную яму.
В ускользающий миг лишь почудился мне
Чей-то ласковый взор, как прощенье Адаму.
Пробуждаюсь наутро — и вправду живой!
Небо в ранней заре, воздух свежестью веет.
Окунувшись в ручей, вновь любуюсь тайгой,
Жизнь клокочет кругом, и трава зеленеет.
Эх ты, пчёлка моя, ты примчалась одна,
Но откуда взялась? Прилетела из рая?
Ты ведь знала: спасая, погибнешь сама!
Так спасает Христос, на кресте умирая.
|
