Три дня из жизни алкоголика
День третий
11:15 - ?:? кухня-диван-магазин ?? водка
К тебе (коль увяз коготок –
брани свою прыть, а не сеть птицелова),
глядящей задумчиво с карточки, выпавшей ныне
из фотоальбома, пяток
назад тому лет, обронившей не слово
(поскольку оно для меня, что рецепт на латыни,
темно до сих пор), но зерно –
а почва, увы, благодатна была – и
взошло то ли чудо растение, то ль ядовитый
цветок, по латыни же (но
уже узнаваемой) названный (в лае
порой различаю: «рыы-гав»); к той тебе, деловито
менявшей чарльстон на пистон,
постельный режим нарушая привычный
весьма неохотно (ребёнок, как есть инженю
при взгляде случайном) – а сто-
ит долго хранить (нет, не верность) приличья,
имея пристрастье заглядывать в зубы коню;
к тебе, избежавшей того,
что плохо лежало, за сим покатилось
(не мышка с хвостом, так наружка придёт за тобою)
в края, где ни пышных рогов,
ни звучных копыт, ни «душистого» мыла
не жду от тебя, и делю карамельку запоя
с нежданным стишком пополам;
к тебе, жившей в многоэтажном сарае
на самом краю (а верней на окраине, ибо
ты остереглась, как могла,
и края и крайностей) города, зная,
что где-то есть мир не такой как за дверью – спасибо
TV и газетам; к тебе,
наверно, замужней, скорей располневшей
чем нет, помышлявшей едва ли о быте – по блату
(с прилипшей цигаркой к губе,
взопревший от похоти (помнишь, конечно?)
изрядный начальник) достаток; к тебе виноватой
в отсутствие всякой вины
(что знает метель о потухшем камине?);
к тебе, обращавшей вино в перекрученный воздух
застрявший в гортани, войны
не ведавшей, кроме идущей и ныне
за место под солнцем; к тебе, не имеющей просто
желания (мне не понять,
не правда ль?) не лгать; к ускользнувшей тебе из
случайных (похмелие страсти) кромешных объятий
поспешных (не выждав и дня,
объятий иных затянув портупею);
к тебе, размышлявшей не в шутку о шмотках, зарплате,
карьере – не стал бы писать
ни в прошлой, ни в следующей жизни (как скоро
вплывёт она в этот сплошной остывающий сумрак?)
поскольку тебя (голоса
запоя твердят: «Позабыл о которой»)
не существовало, и вся эта лирика – сумма
хождений ночных во хмелю
к похмелью (умением остановиться –
не славен), и баб, у которых надрался и дрых, не
допев: «…Я поля… постелю…»,
и лаковых глаз незнакомой девицы,
глядящей задумчиво с карточки выпавшей ныне…
|
