\"Я БУДУ ЖИТЬ\"
Анна Новожилова
©
Я БУДУ ЖИТЬ
«Завтракать»! – с ударением на последний слог прокричала в коридоре наша буфетчица. Я ленивой кошкой прошлась по залитой весенним солнцем больничной палате.
Еще один день в Онкологическом Центре на Каширке. Весна. Чешутся швы. Настроение бравурное. Сейчас я повяжу шелковым платком забинтованную голову и пойду в столовую.
Здесь у меня полно друзей. Здесь я занимаю свое место. А на работе – чужое. Вообще везде и всюду я была лишней. А здесь, в Онкоцентре я дома. Ну, все, иду есть, проголодалась.
Впервые я почувствовала слабость в шестнадцать лет, просто усталость, которая однажды пришла и осталась. А когда мне исполнилось двадцать, мне поставили диагноз – рак, третья стадия.
Все началось с усталости, а точнее, с детства, которое никак нельзя назвать безоблачным. Отца своего я почти не помню – он ушел, когда мне было года два. Хотя, как ни странно, в память намертво врезались три детали – борода, синие тапки и гитара, которая стояла в углу и, похоже, кочевала вместе с «музыкантом». Уже третье десятилетие пошло, как нет больше в том углу инструмента.
Еще у меня есть сестренка. Она отца не помнит совсем – младшая. У нее -ДЦП. Для тех, кто не знает – детский церебральный паралич.
С ней было трудно, очень трудно. Не такая, как все. Другая. Я в ответе за все – старшая. Отношения в семье у нас были чрезвычайно сложными и запутанными. Все постоянно на нервах. У меня с самых малых лет тряслись руки, и был речевой спазм.
Над сестрой издевался весь район. Почти каждый день мне приходилось выскакивать в халате и тапочках и разбираться с малолетней шпаной. А они просто бросались врассыпную.
Сестре врачи рекомендовали каждый день дышать воздухом не менее четырех часов. Балкон – не выход, мы жили на втором этаже, и шпана преспокойно его разгромила, когда сестра стала на него выходить. Да и не было смысла сидеть на балконе, двигаться ведь тоже нужно.
В один из таких дней, мне уже было лет пятнадцать, я снова услышала со двора душераздирающие крики своей сестры. На этот раз ее били телефонным проводом. Я выскочила пулей, с бутылкой в руке. Проводом орудовали пацаны лет десяти – двенадцати. Кому-то мне удалось засветить по башке бутылкой. Все разбежались.
Я не питала иллюзий насчет своей спортивной подготовки и стала преследовать самого младшего. Наверное, ему было лет восемь. Я уже приготовилась схватить его за шиворот, но споткнулась. А он вбежал в подъезд. Я – за ним. Где-то наверху хлопнула дверь. Я стала подниматься по лестнице и аккуратно звонить во все двери. Всюду женские голоса отвечали мне, что не знают никакого такого мальчишку.
Так я дошла до восьмого этажа. Стала звонить в очередную дверь. Стандартный ответ. За спиной хлопнул лифт. Кто-то бесшумно вышел и не зашел в квартиру. Я не обратила внимания. Закончив бесплодный разговор через дверь, я повернулась к лифту. На этаже был полумрак. От стены отделилась серая тень и оказалась пьяным милиционером. Тень схватила меня за шею, развернула и шарахнула головой об стену. Оказалось, голова у меня крепкая, а вот шея – самая обыкновенная и даже хуже того. Жесткие ментовские пальцы вонзились в болевые точки под ушами.
Выдыхая зверский перегар, мужик зашипел:»какого х… ты приперлась на мой этаж»!? Я попыталась что-то пропищать в ответ, но меня и слушать не стали. Свободной рукой он достал красное удостоверение и развернул его со словами:»с пьяной властью не спорь»! М-да. Афоризм. Мне не было страшно, только очень больно. Из боковой квартиры выскочила женщина:»что ты делаешь. Иди домой»!
- «Да пошла ты»! Женщина заскочила обратно.
С седьмого этажа поднялась моя подруга Оля, которая выносила мусор и услышала шум. Оля кинулась оттаскивать от меня пьяного сержанта, но получила кулаком по губам. Пошла кровь. В этот момент я вырвалась, и мы дробно ссыпались по лестнице на седьмой этаж. Дома у Ольги промыли ей разбитую губу и решили пойти накатать на него заявление.
Что и было сделано. Нам сказали, что нас вызовут, но больше мы не слышали ни о нем, ни об этом деле. Две сопливые девчонки, мне пятнадцать лет, Ольге – шестнадцать, решили «с пьяной властью спорить». Куда там…
Но вернемся в более поздний период – шестнадцать лет. Усталость. Семнадцать лет - после сильнейшего стресса у меня на шее появилась маленькая шишечка, с горошину. И начала расти. Как раз там, куда за полтора года до этого давил железным пальцем пьяный мент.
Я долго не подозревала, думала, что простудила желёзку. Но горошина постепенно превратилась в «фасолину», а к двадцати годам была размером 3 на 4 сантиметра. Вы спросите, о чем же я думала несколько лет подряд? Хороший вопрос. Отвечу: мечтала отделиться от родственников, считала копейки до получки и пыталась в «военной» обстановке поступить хоть в какой-нибудь ВУЗ. Я поступила, весь второй семестр провела в больнице. Недавно защитила диплом, а теперь пишу эту книгу. В 2008 году – десять лет моему раковому стажу.
Из всего вышесказанного можно сделать несложный вывод : после операции по удалению злокачественной опухоли я прожила пять лет. И буду жить…В 2008 году исполняется десять лет с тех пор как я - раковый больной. И я не боюсь этого словосочетания. Оно меня нисколько не шокирует. Живут люди с пороками сердца, с артритом или давлением.
Глава 1
Холстомер.
«…Всегда Шухов по подъему вставал, а сегодня
не встал. Еще с вечера ему было не по себе, не то
знобило, не то ломало. И ночью не угрелся. Сквозь
сон чудилось – то вроде совсем заболел, то отходил
маленько. Все не хотелось, чтобы утро…»
Александр Солженицын
«Один день Ивана Денисовича».
Жестяной будильник загрохотал из оцинкованного ведра. В последнее время разбудить себя на работу можно было только таким способом. Еще дикое усилие – слезть с кровати. Адски болит голова, болит шея, шатаясь, иду в ванную. Хорошо, что не повесила зеркало. Ну его, правдивое стекло.
Как хочется снова шлепнуться на диван и не просыпаться, НЕ ПРОСЫПАТЬСЯ!!! Но надо идти. Есть ничего не хочется, мутит.
Мерзкая зимняя луна делит небо с мерзким зимним солнцем. Сюр-картинка, ничего не скажешь. Декабрь, декабря, или вообще «тридцать второе мартобря», как написала Марина Палей, которой я зачитывалась в юности.
Зябко. Надо доплестись до метро. Найти в кармане проездной, так его и растак! Нет проездного! Как хочется спать! Голова не варит. Что там в кармане? Что за барахло? Закрома Плюшкина. ( Бумажки веером летят на пол, я прислоняюсь к стенке и пытаюсь одновременно взять себя в руки и не уснуть стоя).
Вот он, билетик, прохожу, стоя дремлю в вагоне, и вяло думаю:»а что если освободить вагон, вообще превратить его в «спальный», на сиденьях разложить простыни, постельные принадлежности и как захрапеть, ну…хотя бы до конечной».
Выхожу на своей станции. Ватными ногами перебираю, как Холстомер, да что там Холстомер? Никакая я не старая лошадь, мне ведь только восемнадцать.
Но что это? У меня что-то с головой? Куда выходят все эти люди? Почему у меня нет выхода? Я нарезаю круги по подземелью и вот-вот опоздаю на работу. Но у них есть выход, через который они попадают на улицу и топают в свои офисы.
Прибывают поезда, люди заполняют станцию, потом поезд исчезает в тоннеле, стихают шаги пассажиров, куда-то все выходят. Я уже три поезда пропустила, а выход не нашла. Надо включить мозги. Проклятая слабость! Для них выход есть, а для меня – нет. А ведь еще целый день работать...
(Опубликовано 18-Jan-08) Отзывы: 1
Ссылка: http://kotlet.net/article.php?story=20080117111726668
Котлеты и Мухи: Начало | Автопилот: следующее!