Катулл [63]
["Аттис"; опыт нового русского галлиямба]
В лодке быстролетной Аттис переправился по морю;
Лишь коснувшись брега Фригии стопой торопливою,
Устремился в лес угрюмый, где богини гнездилище;
Там, безумием охвачен, глух и слеп от злой ярости,
Он кремня осколком острым чресел груз отсек сдвоенный.
Бремя мужества утратив, стала Аттис как пух легка.
Теплой кровью свежей раны твердь пятная фригийскую,
Белоснежною рукою подхватила тимпан она –
Твой тимпан, богиня-матерь, твой, Кибела, святой тимпан!
Гулкой дрожью раскатился он под пальцами тонкими.
Извиваясь в танце, Аттис выкликать стала спутницам:
«Верх по склону поднимайтесь, галлы! В чащу священную!
Вверх, бродячая отара Диндимены-владычицы!
Словно сонмище скитальцев, берегов иных жаждущих,
Добрались сюда вы, галлы, моей воле покорные;
Натиск волн соленых, бурных вод напор претерпели вы,
Здесь, Венеру ненавидя, плоть свою обезмужили.
Поспешим наверх толпою: ублажим госпожу нашу!
Прочь сомненния и слабость! Со всех ног поспешим наверх,
В заповедный лес фригийский, где Кибелы святилище.
Там кимвалы полнозвонки, там тимпаны раскатисты,
Там гудит протяжно гнутый рог фригийца-свирельщика
Там менад, плющем увитых, в танце косы разметаны,
Там под крик и завыванья совершаются таинства,
Там Кибелы двор бродяжий собирается искони, –
Поспешим туда толпою шумной, с песнями-плясками!»
На призыв лжедевы Аттис враз откликнулись спутницы
Визгом, воем исступленным, воплями, улюлюканьем;
Под тимпана дробный выстук и кимвал всплески звонкие
До зеленых склонов Иды кинулись резвостопые.
Впереди, себя не помня, подгоняема рокотом,
Задыхаясь, мчится Аттис напролом через заросли,
Как строптивая телица от ярма ненавистного.
Во весь дух несутся галлы за вожачкой проворною,
И вбежав в чертог Кибелы, изможденные до смерти,
Обессилили бедняжки, сон сморил без Цереры их:
Тяжестью набрякли веки, члены скованы слабостью,
Ярость буйную сменило сна забвение нежное.
Но лишь светлая упряжка божества лучеглазого,
Разогнав ночные тени золотых копыт цоканьем,
Озарила бледность неба, твердь и бурного моря хлябь,
Дева Аттис пробудилась: упорхнул быстрокрылый сон
Прочь, в объятья Пасифеи – там нашел он пристанище.
И когда, от сна очнувшись, от безумия прежнего,
Аттис вспомнила минувший день и то, что случилось с ней,
Что утратила намедни, что она ныне, где она,
Сердце в ней захолонуло. Побрела Аттис к берегу;
Ширь завидела морскую – слезы жаркие брызнули.
И к стране родной далекой воззвала она с горечью:
«О мой край любимый, милый отчий дом, колыбель моя!
Край, что я себе на горе бросил, будто бы беглый раб,
И на склоны мрачной Иды, где чащобы дремучие,
Скалы, снег и лед, пустыня, да зверей диких логова,
Устремился, безрассудный, подгоняемый яростью.
Жить ли мне теперь здесь вечно, до скончания дней моих?
По тебе тоской исходит сердце, родина милая!
По тебе душа рыдает в краткий миг просветления!
Вековать ли мне отныне вдалеке от отечества?
Жить ли мне вдали от дома, от друзей и родителей?
Шумных улиц и палестры, ипподрома, гимнасия?
Горе! Горе мне, безумцу! Вновь и вновь плачь, душа моя!
Чем еще я только не был, чье не принял обличие?
Был я мальчик, отрок, юныш, ныне – девица нежная.
Был я гордостью палестры, был гимнасия цветом я,
Был везде желанным гостем, дом был вечно друзьями полн,
И когда с рассветом солнца покидал свое ложе я,
Он гирляндами был убран и венками душистыми.
И теперь мне быть служанкой? Быть Кибелы холопкою?
Быть менадой? Быть обрезком плоти? Мужем без мужества?
Жить, скитаясь по дремучим чащам Иды заснеженной?
Век в ущельях доживать свой средь высоких фригийских гор?
Вместе с ланью быстроногой, вместе с вепрем щетинистым?..
О глупец! Что я наделал!.. О, увы мне! Увы! Увы!..»
Только с алых уст слетели причитания горькие,
В ту же пору донеслись они до слуха всевнемлющих.
Львов своих Кибела тотчас отпрягать стала, левого,
Стад с отарами погибель, наущая разгневанно:
«Зверь свирепый, зверь ужасный, ту холопку-ослушницу,
Непокорную бунтарку напугай до безумия
И безумную обратно загони в чащу темную;
Бей себя хвостом как плетью по спине, разъяряй себя:
Пусть от рыка громового содрогается Фригия,
Пусть вкруг шеи мускулистой грива пламенем мечется!»
Так рекла Кибела грозно и ярмо прочь сняла она
Кровожадный зверь взъярился, рык исторг устрашающий
И вперед помчался, лапой сокрушая траву и куст,
Вот на влажный берег, пеной обрамленный, лев выскочил.
Силуэт завидел тонкий у порога волн мраморных.
Бросился!.. Метнулась Аттис, обезумев от ужаса,
В лес – и там на веки вечные осталась прислужницей.
О Кибела! Мать-богиня! Диндимена великая!
Обходи мое жилище стороною, владычица,
И других лишай рассудка: пусть другие беснуются!
(Опубликовано 21-Jan-08) Отзывы: 3
Ссылка: http://kotlet.net/article.php?story=20080121183339854
Котлеты и Мухи: Начало | Автопилот: следующее!