 |
| Нулевая Раса, книга первая Интерлюдия |
|
15-May-09 06:36
Автор: karabas Раздел: Мистика/Философия |
|
Пролог
- Где я могу увидеть господина Шустера? - высокий коренастый мужчина с густой шевелюрой, едва тронутой благородной сединой, вопросительно уставился на разливающего пиво бармена. Тот неопределенно кивнул куда-то в середину небольшого прокуренного и слабо освещенного зала пивной, затерявшейся в кривых портовых переулках на окраине Гамбурга. Постояв немного в нерешительности у потертой стойки, солидный посетитель сего заштатного заведения медленной походкой направился к ближайшему столику.
- Эй, уважаемый! - саркастически улыбнувшись, обратился он к одинокому сухощавому мужчине, сидевшему сгорбившись и обхватив обеими руками крупную лысеющую голову. Тот промычал в ответ незнакомцу что-то нечленораздельное и продолжил свою нехитрую медитацию.
- Дружище, я к тебе обращаюсь! – теряя терпение, повторил необычный посетитель и потряс за плечо накачанного пивом завсегдатая – на замызганном столе стояло с полдюжины пустых кружек!
- Не подскажешь ли, где мне найти в сем почтенном вертепе не менее почтенного пропойцу Вольфа Шустера? У меня к нему небольшое дельце: марок на тридцать!
Сия бесхитростная речь произвела на выпивоху поистине магическое воздействие! Оторвав руки от почти гладкого и лоснящегося черепа, тот необычайно резко для своего состояния обернулся к говорившему. В замутненных изрядной долей алкоголя глазах проблеснула слабая искра интереса. С трудом разлепив запекшиеся губы, он медленно пожевал их и, прочищая горло, больше прокаркал, нежели проговорил:
- Ну, допустим, это буду я! Чего надо?
Солидный господин недоверчиво уставился на вышедшего из транса забулдыгу, затем вопросительно обернулся к бармену. Тот брезгливо кивнул в ответ и с безразличным видом принялся протирать чистые кружки сомнительной свежести полотенцем.
- Так ты и вправду тот самый Вольфганг Шустер?
- Тот, не тот - какая теперь к черту разница! Говори чего надо, гони монету и проваливай отсюда подобру, поздорову: здесь таким, как ты, не место!
- Полегче на поворотах, приятель! А то не ровён час, войдешь в штопор после хорошего тумака и не успеешь штурвал на себя взять!
Сидевший за столом изумленно вытаращился на собеседника и, казалось, даже несколько протрезвел. Медленно оглядев последнего с ног до головы, он подвинул ему колченогий расшатанный табурет и молча кивнул на него головой. Незнакомец, предварительно оглядевшись по сторонам, осторожно присел на краешек.
- Ну, те-с? – совершенно другим голосом промолвил любитель пива.
- И что же вас привело в этот приют скорби и несбывшихся надежд? Только не плетите мне о том, что старина Шустер снова понадобился Фатерланду* для решения неких глобальных задач по возрождению его былой мощи! Я в эту чушь собачью больше не верю! Сначала они использовали меня по полной программе, а затем ошельмовали и объявили, чуть ли не умалишенным! После таких вывертов закруглилась не только моя карьера, но и личная жизнь пошла под откос – кто же захочет жить с полудурком, пересказывающим всем и вся свои фантастические бредни! Да, и староват я стал, чтобы снова участвовать во всех этих антарктических авантюрах! Впрочем, после стольких лет моего пьянства, вряд ли нашелся бы смельчак, снова доверивший мне штурвал. И дело здесь, конечно, не в возрасте!
- Господин, Шустер! Вы что-то упомянули об антарктических авантюрах? Нельзя ли с этого момента поподробнее?
Солидный незнакомец при этом как-то весь подобрался и стал похож на сторожевого пса, боящегося пропустить команду хозяина. Стороннему наблюдателю, безусловно, стало бы ясно, что
_____________________________________________________________________________________________________________________________
*Fatherland – Родина, Отчизна (нем.)
он услышал то, ради чего за полночь притащился в это сомнительное заведение.
- О чем именно поподробнее: о последних годах моего пьянства или о тех самых сверхдальних антарктических перелетах, из-за которых закруглилась моя карьера: карьера элитного летчика, которому доверяли испытания самых последних моделей «Фоккевульф», «Мессершмитт» и «Хенкель»?
- Вольф, давайте остановимся на самой последней экспедиции, той самой после которой ваше имя почему-то стали упорно смешивать с грязью, объявив пилота Вольфганга Шустера, красу и гордость германской авиации, умственно неполноценным фантазером! Для начала разрешите представиться: Карл Вернер – журналист берлинской газеты «Нойес Дойчланд»*. Нас интересует, что же именно такого вы увидели во время своего последнего вояжа, из-за чего началась вся эта круговерть?
Шустер, прищурившись, жадно закурил дешевую сигарету и, пуская сизый дым неровными кольцами, выразительно посмотрел на своего собеседника. Тот спохватился и полез в карман за бумажником. Достав дорогое кожаное портмоне, ловко выудил из него шесть новеньких хрустких купюр по пять марок и положил их на замызганный стол перед враз оторопевшим алкоголиком.
- Редакция может удвоить ваш гонорар, господин Шустер, если сочтет рассказ достойным внимания читателей нашей многоуважаемой газеты, тем более, если его хватит на несколько репортажей!
Вольфганг медленно повел головой то в одну, то в другую сторону и, низко наклонившись над столом и подавшись ближе к журналисту, быстро заговорил, понизив голос почти до громкого шепота. При этом он успел левой рукой быстро сгрести деньги и упрятать их во внутренний карман своего непрезентабельного пиджака.
- Ну, в общем-то, поначалу это была самая обычная ледовая операция: мы должны были сбрасывать с небольшой высоты, через равные интервалы, специальные пики со свастикой, отмечая тем самым зону германских интересов в районе так называемой «Земли королевы Мод». Ведь ни для кого не секрет, что Антарктида осталась единственным континентом на Земле, где наиболее крупные или влиятельные государства до сих пор не определили границы сфер своего влияния. Юрисдикции, если хотите! И не смотрите на меня с таким удивлением! Не надо делать вид, что вы не знали о том, что Антарктида это материк с островами вокруг него, только покрытый многометровой толщей льда и снега! А раз это материк, то не исключено, что в глубине его пород имеются приличные запасы различных полезных ископаемых! А это уже само по себе лакомый кусок для любой державы, имеющей морской и воздушный флот, а также специалистов по полярным экспедициям и разведке недр. Это раньше считалось, что в условиях крайне южных широт разведку и разработку недр вести будет дорого и нецелесообразно: слишком велика толщина льда, сковавшего целый континент! Но с появлением самолетов, преодолевающих расстояния в несколько тысяч километров без посадки и дозаправки, картина существенно изменилась! Оказалось, что не весь материк и не все острова покрыты снегом и льдом полностью! В Антарктике остались протяженные территории вообще не покрытые льдами или незначительно покрытые относительно тонким слоем снега! Только с воздуха, с борта самолета, удалось разглядеть и сфотографировать эти поистине уникальные пейзажи! Целые горные цепи и участки их предгорий, свободные от вечных льдов! Попадались даже относительно плоские не обледеневшие фрагменты суши, оставшиеся свободными по непонятным нам причинам! Но, как правило, они тоже располагались вблизи горных массивов! Справедливости ради следует заметить, что там, где мы столбили территории во время первых двух воздушных экспедиций, а именно на «Земле королевы Мод», таких участков было чрезвычайно мало! Но во время нашей последней, третьей, вылазки по радио была получена команда: продвинуться еще южнее, вглубь материка, почти на тысячу километров! Вот тут-то нас и ждали главные сюрпризы. Дело было, как вы, наверное, знаете, в ноябре 1935 года. А ноябрь в южных широтах – месяц сравнительно спокойной,
_____________________________________________________________________________________________________________________________
* Neues Deutchland – Новая Германия (нем.)
ровной погоды. Поэтому, стартовав с палубы военного корабля, доставившего нас почти к побережью «Земли королевы Мод», мы без особых помех начали свой самый грандиозный, и вместе с тем катастрофический для наших судеб, полярный авиарейд в неизведанное!
Шустер, выпалив все это почти на одном дыхании, внезапно замолчал, тупо уставившись в одну точку. Он словно мгновенно утратил нить рассказа и теперь не знал, о чем же продолжать дальше. Помолчав так некоторое время, он словно очнулся от забытья и, с некоторым удивлением взглянув на своего внимательного слушателя, продолжил повествование.
- Поначалу все шло как обычно: летели на небольшой высоте, метров триста-четыреста. Погода была пасмурной, но облачность достаточно высокой и с разрывами. Подниматься выше в антарктических широтах просто опасно: в любой момент облачность может резко снизиться, и тогда окажешься в сплошном «молоке», вырвавшись из которого можно очутиться в лабиринте горных пиков или ледяных торосов! А тут уж все зависит от мастерства пилота: успел среагировать – значит, уцелел; не успел – еще одним без вести пропавшим самолетом больше! Так пролетели, примерно, миль двести. Ничего особенного: все то же ледяное плато под нами на многие мили вокруг. Изредка на горизонте, слева по курсу, просматривались заснеженные горные вершины: это были, как я потом узнал, пики Сер-Рондане.
- И тут впереди появилось темное пятно, резким контрастом выделяющееся среди этого царства оттенков белого. Поначалу мы просто не поняли, что это такое. Да, совсем забыл: в экипаже кроме меня были еще двое. Второй пилот Хельмут Грюнштоф и штурман, он же радист, Макс Фрайберг. Надо вам сказать, оба отличные парни! Недоуменно переглянувшись с Хельмутом, я обернулся к Максу. Тот уже успел заметить причину нашего беспокойства. Дело в том, что пятно не возвышалось над местностью, а значит, и не было свободной от снега горной вершиной. Оазисов или, как их еще называют, нунатаков в этой части материка быть не должно: слишком далеко от побережья и от подножия гор. Определить же расстояние до загадочного пятна мы не могли: в пасмурные дни в антарктических широтах перспектива сильно искажена. То, что кажется на многие километры впереди, на самом деле может оказаться в нескольких сотнях метров от наблюдателя!
- Неожиданно для нас с Хельмутом штурмам резко вскрикнул: мы со вторым пилотом на некоторое время отвлеклись от пятна. Снова посмотрев в его сторону, я понял причину возгласа Макса: пятно двигалось! И не просто двигалось, а двигалось очень быстро и, как мне тогда показалось, с все нарастающей скоростью! При чем двигалось оно не по снегу, а непосредственно над ним, на очень малой высоте! Все это я осознал чуть позже. Даже не знаю, успели парни догадаться о том же или нет. Все произошло за какие-то полторы-две минуты не больше! Внезапно пятно резко взмыло вверх и оказалось практически на одной высоте с нами, почти прямо по курсу! После чего совершило короткий резкий разворот по малому радиусу, как мне показалось, не снижая скорости, и помчалось нам навстречу!
- Ситуация была из ряда вон! Во-первых, мы еще не успели сообразить, с чем имеем дело; а во-вторых, расстояние между нашим самолетом и непонятным летательным аппаратом быстро сокращалось. Казалось, он шел на таран! То, что это все-таки был летательный аппарат, только непонятной конструкции, я скорее почувствовал, чем сообразил. Предпринять мы ничего так и не успели: словно в прострации смотрели на приближающееся нечто, которое уже не казалось черным. Его цвет теперь все больше отливал тусклым металлом. Когда до объекта оставалось не более сотни метров, он плавно взял выше и пронесся над нашим самолетом буквально в нескольких метрах, словно тень. Именно пронесся: ни звука, ни воздушной волны мы не услышали и не ощутили. Наш «Мессершмитт» слегка тряхнуло, и мгновенье спустя он резко пошел вниз! Мы растерялись: отказали все бортовые приборы, и заглохли оба двигателя! Машина практически не слушалась рулей высоты и почти камнем падала вниз! Учитывая небольшую высоту, на которой мы барражировали, времени на раздумья не оставалось. Прыгать с парашютом с такой высоты было чистым самоубийством – он просто не успел бы раскрыться! Я изо всех сил тянул штурвал на себя, стараясь замедлить губительное падение и заставить самолет перейти в бреющий полет и хоть немного спланировать!
- Однако все мои усилия были напрасны! Сейчас я даже не могу вспомнить, что делали мои товарищи. Не помню их голосов, лиц в тот момент! Как будто находился в кабине один! И еще жуткая тишина вокруг: даже воя падающей машины будто и не было! Словно невидимая все поглощающая вата разом окружила меня. Словно и не со мной происходило все это. Порой мне кажется, будто я наблюдал за всем этим со стороны! Иначе как объяснить все то, что случилось потом?
Вольфганг остановился, переводя дух и словно собираясь с мыслями. Глаза его лихорадочно блестели и бегали, руки мелко подрагивали. Чтобы хоть как-то унять эту предательскую дрожь, выдающую в нем алкоголика со стажем, он достал грязный носовой платок и стал вытирать им со лба несуществующий пот. Вернер сделал бармену еле заметный знак рукой, и тот немедленно вырос за его спиной с кружкой свежего холодного пива в руках, за что тут же получил щедрые чаевые. Журналист ненавязчиво подвинул кружку с живительной влагой поближе к рассказчику. Шустер, не раздумывая, опорожнил ее одним махом почти наполовину! Затем, шумно выдохнув, допил до дна и с громким стуком поставил на стол.
- Удар о лед был страшен! Оба крыла оторвало разом! Странно, но взрыва не последовало, хотя в них было полно горючего! Самолет ударился не носовой частью, а всем брюхом: видимо на последних метрах мне все-таки удалось выровнять машину! Еще какое-то время по инерции нас несло юзом по гладкому льду. Затем сильнейший удар, скрежет и темнота: мы врезались в обледеневший склон снежного наноса. Все это время я был в сознании: и после первого, и после второго удара. Более того, я не чувствовал боли! Словно все это происходило не со мной! И вдруг разом вернулось все: и все прочие звуки, и боль! Но она-то поразила меня больше всего! Ну, не такой она должна была быть после этих кошмарных ударов! А тут, словно тебя отколошматили здоровенными мягкими подушками: больше неприятно, чем больно! Все тело словно налилось какой-то непонятной тяжестью.
- Немного придя в себя, я с трудом повернул голову и увидел своих ребят. Хельмут застыл в своем кресле, поддерживаемый ремнями. Осколок лобового пластического стекла торчал у него из груди. Из-под шлемофона струилась густая темно-алая кровь. Макс обмяк в своем кресле и тихо стонал – он был без сознания. Я, превозмогая страшную слабость, отстегнул ремни и дотянулся до него. Штурман не реагировал на мои прикосновения! Кое-как мне удалось дотащить его до бокового люка, который по счастью не заклинило. Открыв его, я вывалился на плотный слежавшийся снег, увлекая за собой Макса. Больше всего в тот момент я боялся, что машина загорится! Поэтому, оказавшись снаружи, пополз из всех сил подальше, не забывая рывками подтягивать за собой беднягу Фрайберга. Не помню, как долго продолжалось это судорожное бегство ползком на животе, но удалиться от самолета нам удалось метров на пятьдесят! Рядом были невысокие редкие торосы, и я решил за ними укрыться. Вот тут-то и началось самое интересное.
- Неожиданно выглянуло неяркое полярное солнце, и местность вокруг сразу же преобразилась: краски стали ярче и контрастнее, обломки льда словно засветились изнутри бирюзовым и аквамариновым цветами, воздух словно стал прозрачнее. Но главное не в этом! Солнечные лучи в Антарктике тоже искажают перспективу, как и «белая мгла», но несколько иначе. Отражаясь от снега и льда, они будто бы приподнимают то, что находится за линией горизонта, создавая иллюзию, что вы находитесь на дне гигантской вогнутой впадины. А линия горизонта как бы отодвинулась дальше! Такая вот Фата Моргана! Разница в том, что видимое - не мираж. Оно действительно там, за горизонтом, а вы видите его уникальное оптическое отображение, причем несколько увеличенное, а это в свою очередь создает иллюзию его близости! И только по отсутствию звуков можно догадаться, как все это на самом деле далеко: ведь звук на ледяном материке в сухом морозном воздухе распространяется на большие расстояния, нежели где-нибудь в Лотарингии!
- Запихнув Макса за один из торосов, я и сам заполз за него с другой стороны и в изнеможении откинулся, полусидя, прислонившись к нему спиной. Вот тут-то и увидел ЭТО! В небольшом отдалении от спасительных для нас глыб льда находился тот самый непонятный летательный аппарат! Он был почти правильной овальной формы, во всяком случае, так мне тогда показалось, и отливал темным металлическим блеском. В диаметре не менее пяти-шести метров и в высоту около двух с половиной. Похоже было, что он просто лежал на поверхности льда: во всяком случае, никаких шасси или других опорных элементов я не разглядел. Впрочем, практически сразу же мне стало не до этих мелочей! Из-за аппарата показались три пилота в светло-серебристой облегающей униформе. То, что это была именно униформа, я понял почти мгновенно: никаких деталей, делающих ее сколько-нибудь разнообразной, не было! Ни карманов, ни лацканов, ни погон! Обтягивающая, как трико, и без видимых швов! Правда, на левом рукаве, чуть выше локтя, у каждого виднелись какие-то разноцветные значки, слишком мелкие, чтобы их можно было разглядеть подробнее. Вполне возможно это были их знаки различия. Ростом каждый из этих незнакомцев был более двух метров: во всяком случае, выше среднего! Даже при условии искаженной перспективы они были значительно выше обычного человека! Хотя во всем остальном как обыкновенные люди: две руки, две ноги, голова! Общие пропорции довольно-таки правильные! По комплекции, однако, несколько худощавее нас с вами! Один из них был с непокрытой головой, и мне даже удалось разглядеть его длинные светлые, развевающиеся от ветра, волосы! Этот пилот что-то говорил двум другим и показывал в сторону обломков нашей машины рукой. Голоса я не услышал и догадался, что они не так уж и близко, как показалось вначале. И что, скорее всего, они находятся на отдалении не менее километра от нас! А кажущаяся близость не что иное, как антарктический мираж!
- Я не на шутку перепугался: до меня дошло, что это не обычные пилоты, допустим, с вражеского самолета! Никакой самолет не смог бы приземлиться на лед в той стороне: среди скопления торосов! Похоже, что этот аппарат выполнил вертикальную посадку. Но, ни какая из известных мне машин, германских или зарубежных, не могла выполнить такой маневр! Получалось, что либо мы столкнулись с секретной моделью какой-то из крупных держав, либо это вообще не известная ранее технология! Может быть даже, внеземная технология! Ведь и пилоты-то не совсем были похожи на обычных людей! Вот и получалось, что нам «посчастливилось» встретиться с чем-то непознанным! В ужасе я пополз в противоположную от видения сторону. Потом опомнился, вернулся назад и снова потащил за собой штурмана. От страха я даже не заметил, что Макс давно перестал стонать! Сколько продолжалось это лихорадочное бегство, мне сейчас довольно трудно сказать. Тогда казалось: прошла целая вечность! Оглянувшись, я не увидел ничего: ни обломков самолета, ни непонятного дискоида, ни странных пилотов! Значит, проползли мы не меньше двухсот метров и основательно укрылись за торосами.
- При этом я практически полностью выбился из сил: во время бегства даже не догадался подняться на ноги, словно они были парализованы! А на одних руках я никогда не передвигался так далеко! Можете представить мое физическое состояние: я был просто измотан! Бегло оглядев себя не нашел видимых повреждений и крови на одежде. Попробовал подняться на ноги: с трудом мне все-таки это удалось! Они дрожали, как после спринтерского рывка, но все же держали тело! Я снова опустился на лед и повернулся к Фрайбергу. Он больше не стонал, лежал тихо, без движенья. Расстегнув верх его мехового комбинезона, я приложил руку к артерии на шее: пульс еле прощупывался. Со стоном, стиснув зубы, привалился к нему спиной и провалился в небытие.
- Сознание возвращалось медленно: черная пучина полусна полуобморока никак не желала выпускать меня из своих объятий. Как будто сверху до моего слуха доносились тихие плохо различимые голоса. Толком еще не придя в себя, я никак не мог вспомнить, где нахожусь, и что со мной случилось. С трудом разлепив глаза, заметил, что опять лежу недалеко от обломков своего самолета, а рядом стоят те самые незнакомцы и о чем-то тихо, но оживленно говорят. Их язык был мне незнаком, хотя некоторые слова по звучанию что-то отдаленно напоминали. Тогда я еще подумал, что говори они погромче и помедленнее, то возможно общий смысл беседы мне удалось бы уловить! И еще было непонятно: каким образом я опять оказался у своей искореженной машины, ведь хорошо запомнилось бегство от опасности взрыва, а затем и от пилотов-чужаков!
- Сделав попытку немного повернуться, я тихо, сквозь зубы, застонал. Незнакомцы быстро обернулись в мою сторону и, обменявшись между собой взглядами, подошли ближе. Тот, что был с длинными светлыми, как оказалось седыми, волосами, поднял левую руку и направил в мою сторону предмет, похожий на длинный толстый карандаш. В голове у меня зашумело, и я снова провалился в небытие.
- Очнулся только от шума винтов: поисковый гидросамолет нашей разведывательной эскадры сел прямо на лед недалеко от места злополучного падения. Мои спасители быстро погрузили всех нас на борт авиетки и взяли обратный курс на базу. Но самое-то странное началось потом, после моего выздоровления. Была создана специальная комиссия по расследованию причин катастрофы под руководством полковника Зигмунда Штейна. И основные показания должен был давать ваш покорный слуга, поскольку от Макса, хоть он и остался жив, благодаря усилиям военно-морских медиков, толку было мало. Он практически ничего не помнил, так как большую часть времени находился без сознания. Ему не удалось даже более или менее сносно описать события, предшествовавшие падению самолета. Штурман то и дело перепрыгивал в своих рассказах с одного на другое, так что связанной картины практически не получалось. А еще он странным образом замалчивал то, что наше падения предваряла встреча с неизвестным дискоидом. Когда полковник Штейн спрашивал меня об этой нестыковке в наших рассказах, то все мои попытки как-то объяснить все это натыкались на стену непонимания с его стороны. Раз за разом я видел все растущее недоверие в его глазах. В конце концов, он вообще прекратил личное общение со мной, перепоручив эту процедуру одному из своих многочисленных помощников рангом пониже. Кроме Макса подтверждать справедливость моих слов было просто не кому, ведь второй пилот погиб при падении машины!
Шустер снова прервал свой несколько сумбурный рассказ, жадно прикуривая новую сигарету. Вернер же, как завороженный, с неубывающим интересом ловил каждое его слово, будто боялся пропустить нечто важное, еще не сказанное.
- Так вот этот самый помощник полковника поведал мне вообще не постижимые здравому разуму вещи. Оказывается, обломки нашего самолета были найдены всего в ста с небольшим милях от точки старта! И это при том, что по приборам мы пролетели более двухсот миль! Но как я мог доказать все это, ведь приборы при падении были повреждены так, что снять их показания не представлялось возможным! А весь полет проходил в режиме радиомолчания: на связь должны были выходить только в экстренном случае, но как раз этого выполнить мы и не успели! Поиски нашего самолета начались только после того, как истекло контрольное для возвращения время. И еще один момент, который упустила из вида, или намеренно игнорировала, комиссия: почему ни я, ни Макс не только не обморозили руки и ноги, но даже не переохладились, находясь столько времени на открытом воздухе при температуре ниже минус тридцати градусов! Создавалось впечатление, что нас держали в каком-то помещении и вынесли из него наружу незадолго до прилета авиетки! Я несколько раз пытался акцентировать внимание на этих неясных моментах, но комиссия уже не хотела меня слушать. Вердикт ее был краток и суров: из-за ошибочных действий командира машина сбилась с курса и длительное время находилась в одном и том же районе недалеко от побережья, после чего попала в низкую облачность и, зацепившись крылом за один из высоких торосов, рухнула на лед. Вследствие падения погиб второй пилот, а штурман получил серьезные ранения. Таким образом, экипаж не выполнил поставленную перед ним задачу и вывел из строя современную дорогостоящую машину.
- После оглашения заключения комиссии был издан приказ: Макса Фрайберга по состоянию здоровья комиссовать из ВВС с небольшим пенсионом, а Вольфганга Шустера разжаловать и уволить без выходного пособия за попытки запутать работу следствия и преуменьшить свою вину! Вот так: ни больше и ни меньше! Как сказал мне потом полковник Штейн: «Радуйся, идиот, что не угодил под трибунал!».
- Однако, вернувшись в Германию, я не успокоился и подал аппеляцию в Генштаб ВВС, но ответа оттуда не получил. После этого еще несколько раз писал в разные военные инстанции и даже адмиралу Дёницу, курировавшему все антарктические экспедиции. Результат был тот же – молчание! Затем, спустя несколько месяцев, началась эта травля! Сначала меня объявили злостным нарушителем приказов командования, а потом и вовсе договорились до того, что я будто бы никогда не летал, не прихватив с собой флягу со шнапсом, для храбрости. И самое ужасное, что в это поверили даже те, кто знали меня не один год. Чего уж тут говорить о других!
- В общем, жизнь моя покатилась под горку, как пустая пивная бочка. Жена от меня сбежала. В поисках хоть какой-то работы я перебирался из города в город, перепробовав все мыслимые и немыслимые варианты! Был грузчиком в порту Киля, плотничал в столярных мастерских Любека, и даже умудрился некоторое время поработать учителем музыки в небольшой гимназии в Бремене: в детстве-то я получил неплохое музыкальное образование. Но злой рок словно шел за мной по пятам! Нигде мне не удавалось задержаться на сколько-нибудь продолжительное время. Как только люди узнавали, с кем имеют дело, а чаще всего я сам пробалтывался об этом, от меня шарахались как от чумного…
Шустер остановился, переводя дыхание, и тут взор его замер. Вернер заслушался рассказчика, опершись одной рукой о стол и положив на нее свой массивный подбородок. Левое запястье при этом обнажилось, открывая взору соседа дорогостоящий хронометр во влагозащитном и ударопрочном корпусе армейского исполнения. Несколько секунд за столом царило молчание. Затем, бывший пилот, резко подавшись вперед, ухватил своими узловатыми исхудавшими руками внимательного собеседника за лацканы пиджака и коротким толчком сбил с табурета. Журналист едва удержался, чтобы не упасть навзничь. Глаза алкоголика загорелись огнем ярости. Весь он подобрался, словно готовясь к новому броску. Его громкий шепот теперь больше походил на шипение рассерженной кобры:
- Что вам еще от меня понадобилось, сволочи? Опять допросы? Кто тебя подослал ко мне, ублюдок? Порву на куски!
Брызгая слюной, Шустер стал медленно обходить стол, неумолимо приближаясь к Вернеру. Правая его рука судорожно шарила в кармане брюк. И хотя по комплекции, да и по возрасту, Карл превосходил нападавшего, он все же поспешил ретироваться с места неожиданной стычки. Быстрым шагом «журналист» направился к выходу, коротко осмотревшись по сторонам и сделав предостерегающий жест бармену, попытавшемуся встать у него на пути.
Входная дверь резко захлопнулась, и в немноголюдном зале пивной вновь воцарилась тишина. И только Вольф Шустер продолжал стоять у опрокинутого табурета, бормоча что-то себе под нос. Его продолжало трясти, словно в лихорадке. Но через пару минут на него уже перестали обращать внимание: жизнь в сем питейном заведении потекла своей неспешной чередой. Бармен опасливо подошел к разбуянившемуся клиенту и, приняв новый заказ, поспешил принести выпивку покрепче, тем более что расплатился тот незамедлительно. А через полчаса выпивоха Шустер крепко спал, уронив свою многострадальную головушку прямо на грубо оструганный дубовый стол.
В доме Отца Моего обителей много;
а если бы не так, я сказал бы вам:
«Я иду приготовить место вам».
(Святое Благовествование от Иоанна: гл. 14, ст. 2)
Глава 1
Багряное солнце раскаленным медным шаром в дрожащем степном мареве проваливается за горизонт. Пустынная пыльная дорога теряется в неторопливо приближающихся знойных летних сумерках. Одинокий путник устало бредет по ней, еле передвигая ноги. Вот он замирает на миг, словно задумавшись, и затем вновь продолжает неторопливое, почти сонное, движение в зыбкую даль. И абсолютная тишина вокруг. Пространство безмолвия, окружающее такой живой и яркий мир!
Но вдруг все начинает быстро меняться. Глухие низкие вибрации пробиваются из глубин земли. Окружающий пейзаж дрожит, перспектива его искажается. Неожиданно горизонт сминают свинцово-серые рокочущие волны. Еще несколько мгновений, и все кончено! Только сумрачный ледяной океан вокруг. И ни тепла, ни солнца! Словно и не было этого никогда! И только одинокий путник, застигнутый врасплох, еще борется с беспощадной стихией, из последних сил стараясь удержаться на плаву. Но он быстро слабеет в этой неравной борьбе. Все реже взмахи рук, все реже появляется над водой его голова. Еще миг, и безжалостная водная лавина накрывает его! Жестокий океан поглотил последнюю искру тепла, последний отголосок жизни…
Ситх резко дернулся просыпаясь. Не смотря на довольно ощутимую прохладу в помещении, лоб покрывала противная липкая испарина. Отерев ее краем смятого во сне одеяла, он полусел на своем узком ложе, подоткнув под плечи крохотную жесткую подушку. В углу тесной комнатки, над мизерным столиком чуть мерцал синевато-фиолетовый светильник. Уже в который раз он видит все тот же пугающий сон! И эта прекрасная, знойная степная равнина, и такой безжалостно-суровый ледяной океан. Откуда все это? Ведь он родился и вырос здесь, в городе подо льдами, поглотившими некогда благодатный материк, и никогда не видел Внешнего мира. А те редкие сохранившиеся голограммы, которые ему удалось просмотреть во время обучения в детстве, доносили совсем иные картины ушедших в небытие времен. Что означает этот непонятный сон? Смутно ему кажется, что он знает, кто этот несчастный путник, погибающий так нелепо. Но с каждым мгновением после пробуждения это знание слабеет в нем. Постепенно сердце начинает биться ровнее, и он успокаивается…
Проснулся Ситх как обычно: за несколько минут до сигнала всеобщего пробуждения. Сколько себя помнил, даже в раннем детстве, всегда просыпался самостоятельно, не дожидаясь этих все нарастающих, вибрирующих звуков. Четыре раза в сутки с центрального пульта Тула транслировался этот сигнал во все жилые секции, извещая начало нового дня для его многочисленных подразделений и смен. Жизнь в столице арагонов не затихала ни на минуту и была подчинена четкому и жесткому распорядку: шесть часов на отдых или сон и восемнадцать часов на обучение и общественно полезный труд. Через каждые пять суток выходной день. Причем для специалистов самых разных направлений рабочий график строился таким образом, что на соответствующих участках их находилось всегда строго оптимальное количество, необходимое для наиболее эффективного выполнения стоящих перед ними задач. Это не было просто капризом, а скорее вынужденной жизненной необходимостью, поскольку город находился на глубине более километра, под толщей льда, сковавшего древний пра-материк Лонгно.
Меру Ситх принадлежал к самой элитной и малочисленной группе инженеров-проходчиков. Это под их неусыпным руководством осуществлялась сначала разведка пластов льда, а затем их бурение и освобождение все нового и нового жизненного пространства. Город подо льдом постепенно разрастался. Но все же не это было главной целью ледовых разведчиков. Постоянно сверяясь со старинными картами, они нащупывали подступы к загадочной древней столице своего некогда могущественного государства. К тому самому Тулу, который по полузабытым преданиям являлся для всех арагонов олицетворением силы, спокойствия и благоденствия. Его информационные хранилища скрывали знания тысяч ушедших поколений. В них была мощь угасшей цивилизации. Это с их помощью предводители уцелевших арагонов надеялись возродить почти вымершую расу. Но об этом было известно лишь немногим…
Наскоро протерев лицо и руки влажной салфеткой, Ситх достал из продовольственной секции компактной эргономичной мебели пару упаковок с едой. Это был его обычный завтрак: желе из водорослей, выращиваемых в специальных аквариумных оранжереях, и пакет витаминного напитка, содержащего суточную норму всех необходимых организму витаминов и микроэлементов. Не очень вкусно, зато сытно и полезно.
Быстро перекусив, Ситх соединился по внутреннему интеркому с начальником «ночной» смены: он ежесуточно готовил краткий и обстоятельный доклад руководителю работ – одному из членов Совета Белых. Результаты работ были более чем обнадеживающи: проходчики вышли к руслу Флины. Меру обернулся к висевшей на стене его отсека копии древней карты. Главные реки материка: Орол, Тирк, Флина и Вестра некогда брали свое начало из вод внутреннего минерального озера Супух и, радиально расходясь, делили его на четыре части, впадая в конце своего пути в безбрежные воды океана Гатор. Флина была объектом самого пристального внимания поисковиков-проходчиков, ибо, согласно древним картам, именно на ее левом берегу, неподалеку от подножия потухшего вулкана Арэб, и находилась древняя столица арагонов – легендарный Тул. Обдумав полученную информацию и сделав предварительные наброски к вечернему докладу, Ситх отправился в район изысканий.
Передвигаясь по улицам нового Тула, он всегда поражался мощи и целеустремленности своего народа. Огромные галереи веками вырезались под толщей льда, стены их покрывались специальными теплоизолирующими плитами из прессованных остатков отработанной органики. Это был высокопрочный, легкий и негорючий материал со свойствами керамики, изготавливаемый по особому древнему рецепту. В центральной части таких галерей размещались куполообразные оранжереи – фабрики кислорода и пищи для населения. Серии галерей образовывали районы города, каждый со своим источником энергии и тепла. Доступ к энергетическим установкам имели только посвященные Белой касты. Это была основа жизни подледного города и одновременно наследие угасшей цивилизации. С помощью небольшого количества этих достаточно компактных силовых установок, черпающих энергию прямо из окружающего пространства, питались все машины и механизмы Тула, а вихревые теплогенераторы с минимальными затратами вырабатывали необходимое количество горячей воды. Средняя температура в городе была невысокой: приходилось экономить энергию, не растрачивая ее попусту на обогрев промежуточных галерей.
В последние десятилетия работы по расширению города необычайно активизировались - сказывался неуклонный прирост населения. Множество древних уцелевших документов было наконец-то расшифровано, и арагоны стали лучше питаться, меньше болеть и значительно дольше жить. Но вместе с тем энергии и пространства подо льдом стало катастрофически не хватать – нечем было питать примитивные установки проходчиков и обогревать все новые и новые галереи. И вот тогда Советом Белых было принято решение по реализации дерзкого и необычного проекта! Несколько специальных бригад проходчиков должны были в кратчайшие сроки пробиться подо льдом к информационным хранилищам древнего Тула, чтобы возрождающаяся раса получила доступ к более совершенным способам извлечения огромного количества так необходимой ей энергии! Предания гласили, что миллионы лет назад арагоны были очень высокоразвиты, но малочисленны, и потому не смогли достойно пережить глобальный природный катаклизм, загнавший их в толщу льдов.
Около пяти лет назад начался первый этап ледового поиска. В спешном порядке особая комиссия Совета Белых собрала и обработала всю имеющуюся информацию и документы по месторасположению столицы предков. Очень долго анализировалось и уточнялось местонахождение нового Тула, как отправной точки. И вот торжественный день наступил! В самом отдаленном и специально заброшенном секторе начались секретные работы по прокладке особого тоннеля. И почти одновременно с этим, другая группа начала выработку первой вертикальной шахты! Это было второе стратегическое решение Совета: получать кислород с поверхности, и заодно разведать обстановку во Внешнем мире. Для этой цели из молодых арагонов Белой касты был сформирован компактный отряд охранников Внешней шахты и два патруля разведчиков. Один из самых уважаемых старейшин Совета Белых, Атанас Керк, возглавил подготовку и обучение спецотряда.
Но об этом знал еще более узкий круг арагонов! Даже не все члены Белой касты могли удостоиться этой информации, не говоря уже обо всех остальных. Меру Ситх не был исключением, ему полагалось знать только о своей задаче. А в случае ее успешного выполнения, он, как основной технический руководитель работ, мог претендовать на принятие в ряды Белых! Это служило самым верным и мощным стимулом, и не требовало от него никаких обязательств в соблюдении секретности, ибо означало переход на качественно иной уровень жизни и доступ к совершенно иной информации его самого и его потомков. Ни больше и ни меньше! Каста Белых стягивала в свои ряды самых достойных и способных, требуя взамен полной отдачи и самоотверженности. Не достаточно было просто родиться Белым, это звание еще нужно было подтверждать своими делами и способностями. На памяти арагонов немало было случаев перехода из Белых в Серые, а вот обратных примеров было гораздо меньше. Только такой жесткий принцип обеспечивал чистоту рядов, что в свою очередь диктовалось способностью к выживанию расы, оказавшейся на грани исчезновения.
Как член Серой касты, касты основных технических специалистов, врачей, строителей и педагогов, Ситх досконально знал иерархию общества арагонов, и был горд своим участием в столь благородной миссии, порученной ему Советом Белых.
По пути к месту работ главный проходчик анализировал в уме полученные утром данные. И хотя он понимал, что за миллионы лет ландшафт материка значительно изменился за счет естественных геологических процессов и тектонических подвижек под давлением огромных масс льда, все же оставалась, пусть призрачная, но надежда на полную сохранность русла Флины. А это, в свою очередь, оставляло шанс обнаружить хоть какую-то часть древних библиотек и архивов предков.
Кроме того, из имеющихся в наличии старинных документов было известно о мощных горячих источниках, бивших на дне внутреннего озера, что сохраняло температуру вблизи его поверхности почти равной средней температуре тела арагонов. Также необычайно теплы были и воды истекавших из него рек. Предварительные расчеты показывали, что в зависимости от того, насколько теплы воды Флины, над их поверхностью мог образоваться достаточно высокий куполообразный свод, позволяющий свободно перемещаться разведывательному боту. В том, что река не промерзла под толщей льда, у исследователей сомнений почти не было.
Термическое сканирование ледового штрека, выполненное ночной бригадой, показывало, прямо по курсу проходки, значительное повышение температуры и неоднородности структуры. А это могло означать только одно – впереди незамерзшая вода, над которой есть свободное ото льда пространство! Оставалось совсем немного времени, чтобы убедиться в этом.
Поэтому так торопился Меру Ситх к месту их предстоящего триумфа. Удача, как никогда, нужна была арагонам! Они практически вытянули тот единственный, счастливый лотерейный билет. Оставалось только получить причитающийся выигрыш…
Глава 18
Рассекая свинцовые волны Атлантики, секретный германский конвой день за днем приближался к своей промежуточной цели, к самому южному порту планеты – аргентинскому Ушуайа. Позади остались тысячи миль и десятки бессонных вахтенных ночей, два шторма, едва не погубившие все три корабля, и стычка с норвежским эсминцем «Клементина», стоившая последнему приличного хода – субмарина сопровождения атаковала его, не поднимая перископа, серьезно повредив корпус ниже ватерлинии. Видимо норвежцы по радио сообщили о серьезно охраняемом военном конвое - любопытных пока не наблюдалось вот уже несколько дней, даже на горизонте. Лишь однажды милях в пяти-семи курс пересек гидроплан, спущенный на воду, скорее всего, с аргентинского или бразильского судна. Последняя неделя пути заканчивалась в относительном спокойствии. Экипажи позволили себе немного расслабиться, благо командование не возражало - изматывающий рейд порядком всех утомил.
Первым шел "Гинзбург", за ним "Пруссия" и замыкал конвой "Карл Великий". Субмарина U-702 с кодовым названием "Анаконда" то уходила по курсу далеко вперед, то отставала, плетясь за ним на расстоянии полутора-двух миль, то вдруг начинала описывать гигантские круги, то всплывая, то вновь погружаясь на перископную глубину. Матросы с кораблей недоумевали, офицеры же хранили многозначительное молчание. Но ни те, ни другие не знали, что эта новейшая дизельная подлодка оснащена секретной аппаратурой, позволяющей засекать приближающиеся как надводные, так и подводные суда уже на расстоянии десяти-двенадцати миль практически в любую погоду! Ее капитан держал постоянную связь только с командиром экспедиции Адольфом Риштером, а тот немедленно докладывал любую информацию лично Вернеру. Исключений не бывало, Риштер четко понимал, кто он, а кто в этой экспедиции молчаливый майор СС, поэтому и не пытался выстраивать отношения иначе, не смотря на свое старшинство в звании...
- Вы знаете, Адольф, нам уже давно бы следовало поговорить вполне откровенно и без обиняков! - Вернер в темно-синем прорезиненном плаще с капюшоном стоял в носовой части на верней палубе "Пруссии", напряженно всматриваясь в морскую даль, туда, где скоро должны были показаться очертания Огненной Земли, промежуточной цели их похода. Адольф Риштер стоял рядом и чуть сзади с мощным морским биноклем в руках. Время от времени он подносил его к глазам, осматривая уныло однообразную свинцово-серую линию горизонта.
- Я готов вас выслушать, штумбаннфюрер. Но мне кажется я не давал никаких поводов для беспокойства, мне мои обязанности и задачи очень четко и внятно разъяснили небезызвестные вам люди еще в Вальсбурге и Киле, так что не вижу оснований усомниться в моей лояльности!
- Дело не в одной лишь лояльности, Адольф. Полностью задачи экспедиции известны только мне одному, а это в известной степени порождает недоверие между нами. При выполнении такой сложной задачи, как поставленная передо мной, это только никому не нужный фактор обременения. Мне очень не хотелось бы, чтобы вы ощущали себя просто пешкой в чужой и непонятной лично вам игре! А потому - майор сделал короткую паузу - считаю необходимым посвятить также и вас во все нюансы стоящего перед нашей экспедицией задания.
И еще долго любопытные матросы, выглядывающие на верхнюю палубу, могли видеть там молчаливо стоящего фрегат-капитана и нервно расхаживаюшего вокруг него штумбаннфюрера, что-то очень эмоционально говорящего и оживленно жестикулирущего при этом. Лишь ближе к заходу солнца оба офицера спустились наконец-то в кают-компанию и неторопливо съели предложенный им вторично подогретый обед. Вернер сделал очень ловкий тактический ход, раскрыв все мелочи и нюансы, тем самым заслужив молчаливое одобрение Риштера, но умолчал лишь об одном, о необходимости вычислить, обнаружить и, по возможности, захватить базу таинственных черных дисколетов. Таким образом, исключив возможное скрытое противодейстие со стороны высокопоставленного офицера Кригсмарине, он все же сохранил в секрете основную, скрытную до поры до времени миссию их антарктического вояжа. Поход к секретам Антарктики продолжался...
Две последние ночи перед приходом в Ушуайа Вернер долго никак не мог заснуть, сказывалось отсутствие качки, к которой он уже успел привыкнуть. Как ни странно, а в болтанку ему очень даже неплохо спалось - за пять-шесть часов такого сна он успевал основательно отдохнуть. А вот теперь легкая качка просто-таки раздражала его, не давая погрузиться в пучину благословенного сна...
- Карл! Карл! Проснись же ты наконец! - Эльза склонилась над узкой жесткой койкой тесного кубрика негласного командира экспедиции.
- Это я, твоя Эльза! Ну, пожалуйста, проснись! Мне очень многое нужно тебе сказать, но времени почти не осталось! - она умоляющим жестом прижимала руки к груди, с каким-то грустным сожалением глядя на него. А Вернер все никак не мог освободиться от тяжких пут сна. Его тело, словно налитое свинцовой тяжестью, отказывалось повиноваться хозяину - он не мог поднять даже руки, чтобы приветственно помахать возлюбленной. Она же все смотрела и смотрела на него укоризненно, словно на забывшего выполнить некогда данное обещание. Картинка расплылась, наползая одна на другую, совсем как в кино, когда второй киноаппарат включили, не дождавшись пока в первом закончится пленка. А голос, как сквозь толстое ватное одеяло, все звучал и звучал.
- Будь осторожен, мой милый! Люди, окружающие тебя, не всегда будут желать тебе добра! Пока ты удачлив - они во всем с тобой, оступишься - и ты один на всем белом свете и даже меня рядом нет! Прости, что не смогла поехать с тобой, а ведь я могла! - Эльза поднесла к лицу кружевной платок, и только ее выразительные глаза сверкали поверх нервно скомканной материи.
- Постой,Эльза! Как же ты могла со мной поехать, ведь я тебя об этом даже не предупредил, поскольку, уезжая из Берлина, и сам еще не знал, что не скоро вернусь! Это ты меня прости, милая, и обязательно дождись! Я непременно, непременно к тебе вернусь, во что бы то ни стало! - Карл все порывался встать с кровати и обнять девушку, но странная, неземная тяжесть сковала его члены. Девушка, напоследок одарив его любящим взглядом, попятилась к двери.
- Эльза, подожди! - его голос сорвался на истошный визгливый крик. Девушка еще раз обернулась напоследок и, приложив предостерегающе палец к губам, на одном только выдохе чуть слышно промолвила:
- Береги себя, Карл, и будь предельно осторожен! Я постараюсь тебя дождаться, хотя мне кажется, что мы не увидимся уже больше никогда! Прошу тебя, береги себя, Карл... - Эльза улыбнулась своей по-детски обезоруживающей беззащитной улыбкой и покинула кубрик, мигом погрузившийся во тьму.
Очнувшись на рассвете от тяжкого, гнетущего сна Вернер все никак не мог сообразить, где находится, и было ли все виденное им ночью на самом деле или только снилось - грань между сном и явью оказалась на столько размытой, что повергала проснувшегося в состояние тяжелой и вязкой прострации. "Эльза, Эльза! Где же ты сейчас? Как там тебе одной? Все ли у тебя хорошо?" - майор медленно приходил в себя, понимая, что это только сон, такой жестоко реальный, но все же сон. До самого сигнала подъема он все лежал не шелохнувшись, вперив немигающий взгляд в свежевыкрашенный перед самым отплытием потолок и воскрешая в памяти милые и дорогие сердцу картины такого недавнего и уже безмерно далекого прошлого. А конвой все шел и шел, с каждой минутой унося его все дальше от близких людей...
Ушуайа показался на рассвете, словно призрак, в окружении заснеженных горных вершин, опоясавших полукольцом живописную бухту, венчающую канал Бигл. Легкая дымка поднималась над поверхностью океана в проливе Дрейка, делая открывшийся взорам моряков пейзаж каким-то нереальным и фантастически красивым. Неяркое и нежаркое, хотя и уже достаточно высокое, летнее* солнце южных широт заливало окружающую панораму мягким золотистым светом, придавая ей таинственную красоту земель из полузабытых легенд о потерянном рае. Трио германских кораблей медленно и величаво подходило к причалам самого южного порта планеты, легендарного Края Света или наоборот его Начала, как утверждали немногочисленные местные жители. Как бы там ни было, а секретный конвой почти через месяц многотрудного и полного опасностей пути достиг самой южной обитаемой точки Земли - аргентинского порта Ушуайа.
Правительство Аргентины поддерживало очень удобный в те неспокойные годы нейтралитет, оказывая тем не менее , по возможности, благоразумную помощь в освоении Антарктики платежеспособным государствам. В доках Ушуайа всегда имелись значительные запасы угля, мазута и дизельного топлива уж никак не для нужд местного населения - все это являлось товаром повышенного спроса для швартовавшихся здесь в последнее время военных и гражданских судов. А судовые верфи без лишних вопросов предоставлялись для нужд профилактики и корабельного ремонта. Политика невмешательства приносила повышенные дивиденды, от торговых операций в порту Ушуайа государственная казна получала больше прибыли, чем от всего сельского хозяйства страны. Вот и сейчас германский военный конвой заходил сюда, расчитывая пополнить запасы топлива, продовольствия и пресной воды, а заодно и узнать последние новости крайне южных широт и дать непродолжительный отдых команде, изнуренной нелегким переходом.
Порт Ушуайа с большой натяжкой можно было бы назвать городом или даже городком. Основанный в конце тридцатых годов ХIX века многонациональными группами колонистов, начиная от английских евангелистов, испанцев, чилийцев и заканчивая румынскими
__________________________________________________________________________________
* В южном полушарии лето начинается в декабре.
авантюристами, возжаждавшими присоединить эти суровые, но прекрасные земли к крошечному королевству где-то в самом сердце Европы, и значительно выросший к его концу, Ушуайя даже в первой половине ХХ века оставался глухой провинцией Аргентины, у правительства которой длительное время все никак не доходили руки до своего самого южного форпоста. Увеличив за последние два десятилетия свое население в несколько раз, Ушуайа по сути так и остался просто большим портовым поселком, хоть и со статусом города и центра провинции, объединяющей Огненную Землю, Антарктиду и острова Южной Атлантики. С его портовых причалов открывался живописнейший вид на окружающие гоы, море, ледники и лесные массивы - матросы и офицеры германского конвоя, все до единого высыпав на палубы, завороженно созерцали эти сурово неповторимые красоты.
Не смотря на декабрь, в южном полушарии было начало мягкого антарктического лета: ни тебе изнуряющей жары, ни проливных дождей, все дышало спокойствием и размеренной неторопливостью. Просто не верилось, что всего в девятистах с небольшим километрах отсюда начинаются бескрайние ледяные пустыни Антарктиды, скованные вечным холодом. А здесь уже с раннего утра было около +9С и к полудню похоже должно было еще потеплеть - высокое солнце при отсутствии облачности иногда прогревало воздух побережья до +20С! Слева по борту показался покрытый ржавчиной корпус грузового судна, так плотно севшего на мель во время отлива в начале 1930-го года, что снять его не смогли многочисленные усилия самых разных буксиров. Риштер махнул в его сторону рукой и обернулся к стоящему рядом Вернеру:
- Наш "купец"! Из-за бестолочи лоцмана наскочил на коварную иловую отмель, корпус засосало почти на треть, так что его теперь не вытащить! Оборудование и оснастку какие смогли, конечно же, сняли, как и товар, но корабль так и остался на вечном приколе памятником человеческой глупости. Майор ничего не ответил на эту эмоциональную тираду.
Разрешение на стоянку, осмотр и мелкий ремонт судов получили от местного портового руководства без лишних формальностей и никому не нужных проволочек, тем более что затребованная плата была незамедлительно внесена в местный банк золотыми имперскими слитками. Местные банкиры ничуть не удивились такому раскладу, в последнее время немцы предпочитали именно такую форму расчета, как на торговом, так и на военном флоте, тем самым обеспечивая себе безоговорочное преимущество во внеочередном обслуживании практически во всех портах Южной Америки. Не зашла в порт Ушуайа только "Анаконда", проследовав через пролив Дрейка в подводном положении, она отправилась к одному из необитаемых островов южной гряды, где около года назад было закончено строительство секретной базы для швартовки и ремонта имперских субмарин, патрулирующих в антарктических водах. То, что конвой сопровождает новейшая подлодка, должно было оставаться в тайне, как можно дольше.
На следующий день, оставив Риштера на борту "Пруссии" следить за ходом профилактических работ и погрузкой продовольствия, Вернер сошел на берег, переодевшись в форму морского офицера. Ему не терпелось побродить по городку, послушать на рыбном базаре местные сплетни, а самое главное, встретиться с агентом, находящимся здесь около полугода, дабы выяснить реальную обстановку и передать новые инструкции. Ведь по плану экспедиции после прибытия конвоя к побережью Земли королевы Мод, патрулирующий там в настоящее время линкор "Кайзер Вильгельм" должен вернуться сюда, в Ушуайа, для ремонта, пополнения запасов топлива и продовольствия, а также отдыха экипажа. Затем, через четыре месяца, его сменит "Гинзбург" и так далее по кругу - экспедиция была рассчитана не менее чем на два года. Потому-то и было так важно постоянное знание обстановки в городе и порте, от которых, по сути, зависело, будут ли выдержаны отведенные для операции сроки. Кроме всего этого Вернеру необходимо было также встретиться еще раз с начальником порта для обсуждения условий полной заливки соляркой небольшого танкера, недавно закупленного Германией у одного бразильского бизнесмена. В его задачи входила заправка всех секретных хранилищ, расположенных на островах южной гряды, услугами которых периодически пользовались имперские субмарины - доставлять топливо из Европы было дорого, крайне неудобно и, по большому счету, очень опасно.
На все про все у конвоя было только десять дней. Нужно было торопиться, чтобы выйти к берегам Антарктиды в короткий промежуток относительного летнего погодного затишья. Корабли были перегружены почти на четверть от разрешенной массы - слишком много техники и снаряжения требовал этот не совсем обычный рейд, поэтому могли просто не выдержать суровых штормов крайне южных широт. А пока прогнозы были самыми обнадеживающими: антарктическое лето только вступало в свои права, циклонов в ближайшее время не ожидалось...
- Послушай, Фриц - долговязый матрос обратился к напарнику, только что подключившему помпу для закачки воды в трюмные танки "Пруссии", - а зачем нам в Антарктике пресная вода, ведь ее там и так видимо-невидимо в виде льда! Да еще какого качества! Если верить ученым, эти льды образовались десятки, а может и сотни тысяч лет тому назад! Просто отличные резервуары сверчистейшей пресной воды, а мы туда припремся со своей, провонявшей ржавым железом. Не понимаю!
- А тебе и не надо понимать, за тебя другие все поняли и продумали, так что давай-ка лучше пошевеливайся, а не разглагольствуй тут! - Фриц прикрикнул на не в меру разболтавшегося матроса, и работа пошла своим чередом. К вечеру третьего дня они должны были ее закончить, так как "Пруссии" ремонта корпуса не требовалось, а все остальные работы можно было выполнить и на рейде.
Вернер вернулся из города, когда уже начало смеркаться, и явно в приподнятом настроении. Вести от агента были весьма и весьма обнадеживающими: правительство Аргентины регулярно поставляет уголь и жидкое горючее в портовые резервуары и на склады, местные власти получили из столицы прямые указания поддерживать максимально дружественные отношения с заходящими немецкими судами, а, кроме того, местные жители сами довольно лояльны к немецким экипажам - в портовых и городких кабачках за последние полгода не было не единой драки с матросами. Все это и вселяло оптимизм в руководителя экспедиции. И только одно известие заставило его насторожиться - в городе не так давно появились два норвежских агента, любыми способами стремящиеся выяснить конечные цели и основные маршруты всех заходящих в Ушуайа немецких кораблей. Это был явно далеко непраздный интерес, норвежцы скорее всего сами что-то затевали в Антарктике и опасались только вмешательства в свои тайные планы со стороны набирающей военную мощь Германии.
Наскоро поужинав в одиночестве, Карл пригласил к себе в каюту Риштера. Предстоящий разговор был продуман им до мелочей во время ужина.
- Вот что, Адольф - майор скрестил руки на груди и испытующе посмотрел на фрегат-капитана, - у вас найдутся несколько сообразительных матросов, которым можно было бы доверить одно серьезное дело?
- О чем разговор, Карл? Конечно! Сколько вам понадобится человек?
- Я, думаю, достаточно будет шестерых.
- Завтра с утра я смогу их всех вам представить. Устроит такой расклад?
- Да, вполне! Только еще раз повторяю, мне нужны серьезные, проверенные люди, которые смогут в случае чего даже импровизировать, не отклоняясь от основной сути задания. Нужно за оставшуюся в нашем распоряжении неделю распространить в городе ложные слухи о целях экспедиции и пунктах ее назначения - слишком много чужих ушей и глаз появилось в этом городишке в последнее время. И мне это очень не нравится. Пусть уж все без исключения пребывают в уверенности, что знают, куда мы направляемся, чем несколько шпиков успеют разнюхать правду. Да, и распорядитесь еще раз подробно и жестко проинструктировать все экипажи о необходимости соблюдать режим строгой секретности относительно маршрута нашего дальнейшего передвижения. Строго запрещено вести с кем-либо разговоры на эту или близкие к ней темы!
На следующее утро, собрав всех присланных ему матросов в кают-компании "Вестфалии", штумбаннфюрер Вернер начал подробнейший инструктаж:
- Руководство экспедиции поручает вам выполнение сложной и ответственной миссии! За оставшиеся несколько дней вы должны будете ненавязчиво распространить в городке информацию о том, что наш конвой зашел в Ушуайа, уходя от навязчивой слежки со стороны англичан и норвежцев, сбивая их тем самым со следа. А на самом деле мы, якобы, идем в Бразилию и Колумбию для обсуждения вопросов, связанных с организацией там своих военных баз на западном побережье! Все должно быть максимально достоверно и как бы случайно: вы можете громко "оговориться" между собой за кружкой пива в кабаке, невзначай обронить эту информацию торговцу на рынке, обсуждая с ним последний улов и выдавая себя за бывшего матроса с рыболовецкого судна. Вариантов может быть множество, главное, чтобы все выглядело как можно естественнее и непринужденно. У всех в городке должно сложиться мнение, что мы не больно-то скрываем от местных жителей, куда и зачем идем, ведь они наши потенциальные союзники. Предлагаю разбиться на три группы и действовать в таком составе. Вопросы есть? Если возникнут в последующем, обращаться лично ко мне! Все свободны.
А уже через три дня по городку поползли слухи о том, что оказывается, германский конвой пойдет дальше в Бразилию и Колумбию. Замысел Вернера сработал, усилия посланных им людей оправдались, норвежские шпики заглотили наживку, отправив своим хозяевам ложную информацию о германском рейде. А тем временем, заканчивая последние приготовления, Вернер с Риштером готовились к субантарктическому броску.
Эпилог
Весна в оазис Керка, расположившийся на самом краю Земли королевы Мод, совсем рядом с побережьем, пришла в этом году рано. Прилетели крикливые поморники и стали по-хозяйски расхаживать среди красно-черных обломков базальта, кося блестящими, точно бусины, глазами на полузасыпанные входы в пещеры, откуда тянуло теплом и непонятным, волнующим запахом. Днем солнце пригревало так, что снег рыхлел, постепенно оседая, особенно на северных склонах оазиса. Талая вода тоненькими ручейками сбегала в небольшое центральное озерцо, которое теперь не успевало полностью замерзнуть даже за ночь. У подножия огромных валунов, на освободившейся от снега земле, зазеленел пушистый, как бархат мох. Лишайники, облепившие вросшие в почву более мелкие камни, распушили свои серо-голубоватые и оранжево-черные тела. Кое-где даже показались хилые пучки жестковатой темно-зеленой травы. В лужицах на солнцепеке закопошились какие-то мелкие червячки, по краям стали то тут, то там появляться совсем уж эфемерные мошки. Жизнь день за днем набирала обороты, готовясь к непродолжительному антарктическому лету.
Иногда днем то у одного, то у другого входа в пещеру появлялись небольшие группы людей. Они осторожно осматривались по сторонам и совершали быстрый обход и осмотр почти всего периметра оазиса. Вели они себя очень скрытно, почти не оставляя никаких следов. Оставшиеся у входа зорко всматривались в окрестные небеса и иногда осторожными окриками извещали о чем-то остальных. Одеты эти люди были более чем странно для здешних мест. На них почти не было никакой теплой одежды, но при этом они явно не мерзли. В руках их были странные трубчатые предметы, отдаленно напоминающие какое-то необычное оружие. После загадочного патрулирования они быстро и организованно снова уходили в пещеры. А жизнь в оазисе продолжала течь своим чередом.
Лишь раз или два за все это время в небе с бешеной скоростью пронесся таинственный черный диск, да где-то почти у линии горизонта далекой мухой проползла легкая палубная авиетка, стартовавшая, скорее всего, с немецкого линкора, рыскающего вот уже почти месяц вдоль всего северо-восточного побережья.
Шел 1938 год от Рождества Христова…
Полный текст на http//www.web-kniga.com
|
|
| –> |
|
|
| Автор: Поляк - 15-May-09 06:36 |
| (подпись) -> |
|
|
|
