.
В шкаф упрятав скелет, сквозь причудливый жизненный росчерк,
сквозь густой бересклет, гуттаперчево гибкий - к тебе
я короткой тропой, что ничуть бытия не короче,
устремляюсь зачем? А зачем - невдомек, хоть убей.
Но иду и иду, несмотря на пургу и обиды,
пробираюсь тайком по садам, где бывал Вельзевул,
по висячим садам, по заброшенным – Семирамиды –
через западный бред и восточный казахский аул…
Я однажды приду, на рассвете, а может быть в полночь,
ввечеру, поутру, а, возможно, в купальскую ночь.
Ты не веришь? тоскуешь? печалишься? сетуешь? - полно!
Все равно, все равно мы друг другу не сможем помочь...
А щемящие сны мне укажут на вечность, на звезды,
а цыганка в монистах станцует звенящий раздрай,
а густой бересклет рассупонится осенью поздней, -
балалай же, душа, под гитарный разлив - балалай...
|
