(или о вреде чрезмерного пития алкоголя на рыбалке)
А эта история приключилась в моём родном посёлке на одной из летних рыбалок где-то в начале 70-х годов прошлого века и была рассказана мне много лет спустя двоюродным братом отца, Николаем Степановичем Тишаковым.
И отец мой, и дядя Коля, и многие другие местные мужички особливо любили в тёплую летнюю пору хорошую рыбалку. Да ни какую-нибудь там с удочками или спиннингами, кои в те времена, к слову сказать, и в городе-то были большой редкостью, а с добротной шёлковой самодельной сетью метров под пятьдесят в длину или с бреднем метров под тридцать! А что, пока ты лежишь себе на бережку, греешься на солнышке и употребляешь прохладную водочку в компании хороших собеседников, рыбка сама себе ловится! Или, как в случае с бредешком, двое бродят себе упорно, процеживая речку или степной пруд, а остальные на бережку занимаются тем, о чём уже сказано выше. Потом происходила замена. Отдохнувшие и подзаправившиеся начинали бродить, а уже порыбачившие подсаживались к накрытой поляне!
Так было и в тот раз. Собралась недурная компания из друзей-приятелей да и покатила на УАЗике «буханке» на отдалённый степной пруд Колганник половить бредешком серебристых прудовых карасей, коих в ту пору было предостаточно в водах того рукотворного водоёма.
Кто и когда сотворил этот огромный пруд, за давностью лет уже позабылось. Сразу после войны в заволжской левобережной степи, особенно на границе с Оренбуржьем, много таких прудов, прудиков и прудищ понаделали, чтобы удерживать весеннюю паводковую воду, и летом, в жару, поить в них стада общественного и личного, крупного и мелкого, рогатого и безрогого скота! Как потом в этих водоёмах появлялась рыба, и чем она там питалась, лично для меня всегда было большой загадкой!
К моменту нашей истории Колганник был очень внушительным и ухоженным прудом, больше напоминающим нерукотворное озеро. Над водной гладью парили речные чайки. Берега его поросли ивняком, костяникой и берёзами, а на полянках между деревьями было видимо-невидимо клубянки - дикой клубники, и земляники. Потому-то и любило окрестное начальство всех рангов и должностей приезжать сюда отдохнуть в сени деревьев и с удовольствием порыбачить. Всем же остальным желающим путь сюда был заказан, строгие полевые объездчики и совхозные пастухи зорко стерегли покой заветного пруда и не допускали к нему посторонних.
Но герои нашей истории к простым рыбакам не относились. Отец с дядей Колей работали в то время в районной потребкооперации, другой участник рыбалки был из совхозного начальства, с ним пара-тройка бригадиров и, наконец, главный герой – учитель средней школы! Вот он-то как раз и повеселил участников рыбалки в тот чудесный июльский денёк! Все в той компании знали его буйный норов под хмельком, но почему-то не смогли отказать его просьбе и взяли-таки буяна с собою на отдых.
Пока рыбачили и выпивали, всё было вполне благопристойно, но когда стали перед отъездом делить улов, наш герой, которого уже порядком подразвезло, как говорится, «полез в бочку» и стал пытаться руководить процессом. Себе откладывал рыбу покрупнее, матеря при этом на чём свет стоит остальных участников рыбалки. Мол, бродили лениво, в глубину не заходили, и только его заброды приносили крупняк!
Поддатые, но в здравом уме, мужики попытались поставить наглеца на место. Но не тут-то было! Он, в прямом смысле слова, полез на рожон и стал с кулаками кидаться на них. Солнце уже скрылось за горизонтом, стало прохладно и быстро темнело. Тогда раздосадованные мужики сложили весь улов в мешок, решив поделить всё уже в посёлке, наивно надеясь, что буян хоть немного проветрится и протрезвеет к тому времени.
«Справедливый» рыбак, разгорячённый «праведным» спором, залез в салон УАЗика в одних трусах, гневно забросив комок одежды с обувью в угол, на мешок с уловом. Не успели отъехать и пяти километров, до посёлка оставалось ещё не меньше десяти, как буян-учитель снова стал пытаться навести справедливость и угрожать мужикам физической расправой, если ему не отдадут самых крупных карасей. Тогда Степаныч, двоюродный брат отца, мужик отнюдь не хилого телосложения, попросил водителя притормозить, отрыл на малом ходу дверь и вытолкал бузотёра на улицу. После чего попросил водителя ехать медленно, но так, чтобы разозлившийся от такой экзекуции хулиган не мог их догнать!
Километра два тот сосредоточенно и зло пытался настигнуть медленно ползущий автомобиль, сыпя вслед проклятья и угрозы жестоко расправиться с обидчиками. Потом несколько выдохся, перешёл сначала на бег трусцой, а затем и просто на быстрый шаг. Потом и вовсе сломался и обессилено сел на дорогу.
Мужики сжалились и забрали бедолагу. Но уже километра через два тот снова оклемался, отдышался и принялся за старое. Водитель, уже безо всякой просьбы Степаныча, снова притормозил, и дядя Коля во второй раз отправил буяна-учителя подышать воздухом и снова заняться своей физподготовкой. Тот сначала ошалел, потом разозлился и снова погнался за уезжающей с обидчиками машиной. На этот раз его запала злости и пьяных сил хватило километра на три, так что впереди уже забрезжили огоньки приближающегося посёлка.
То ли хмель из хулигана и вправду стал потихоньку выветриваться, то ли до него стало-таки доходить, что негоже учителю появляться в посёлке в одних трусах, хотя и поздним вечером, но только вслед машине неслось уже не злобное, а больше жалостливое и просящее:
- Ребята, простите меня! Я честно-честно больше не буду на вас кидаться! Простите меня! Я больше не буду!
Мужики, конечно же, сжалились и подобрали бедолагу, избавив от ненужного позора. По приезде в посёлок тот виновато попрощался со всеми, категорически отказавшись от причитавшейся доли улова. И больше он уже к этим мужикам никогда на рыбалку не напрашивался. Видать, и вправду винный марафон кое-чему научил задиристого буяна-учителя.
|
