И были дни, когда трагедии
Не досаждали пустяковостью.
Корявый сук сосны восторженной
Буравил неба синеву.
И были мы, мы небом бредили.
А небо наши бестолковости
Не принимало, и мороженым
Летели тучи на Москву.
Щербета стаи, эскимошные
Ворчали - дождика предвестники,
На заглазуренную лакомку
Глазели мы по вечерам.
И настоящие пирожные
Не заменили бы ровесникам
Сластей придуманную патоку,
И мыслей сказочный бедлам.
Я загадаю отторжение,
Невозвращенье младшешкольное,
Чтоб эти сосны непутевые
Не раздражали пуповин.
Неловкой памяти движение
В лихое детство, всем довольное,
Остановлю. Там всё по-новому:
Теперь там только дом один.
Пылится велик в затхлой комнате,
Разрушен печки рай кирпичечный,
Краснеет ягодой малиновой
Давно не дёваный кафтан.
Я дни простудные не помню те,
Где на спине горел горчичник и
Молочный мед стекал суглиново
В граненой трезвости стакан.
И эта трезвость бестолковая
Сродни неверию фомовьему:
Все через призму правды видится
Обманов пройденный маршрут.
Привычна жизнь, сюжет не нов, а я
Когда-то следовать могла ему.
Я не была тогда провидицей
И не был времени хомут
Не по размеру шеи тоненькой
Затянутым ещё удушливей.
Казалось, вот оно, синичное
Дыханье теплится в руке.
Краюха детства колоколенкой
Желтела, пшённая, засушливо,
Разбухла в вечное и личное
И утонула в молоке.
10/10/02-07/03/14
|
