Я ослушался Бога. Три дня в глубине шеола
Горько плакал, молился, сжимал в объятиях корни.
И, рожденный заново, вышел в рассветный холод,
К Ниневийским пустошам с чахлой травою сорной.
Вот и ров пересохший, река превратилась в лужу.
В крепостные стены вползает, змеясь, дорога.
Город много грешил, город будет теперь разрушен.
Ниневия, услышь! Я – пророк, я – посланник Бога.
Я искал справедливость, а Бог нашел оправдание,
И оделся город во вретище покаянно.
Бог судил милосердно, а я всё ждал воздаяния,
Уходя на восток, от несчастья шатаясь пьяно.
Миновали кромешные сотни лихих столетий,
И в державах иных совершенно иные люди
Поднимают на щит справедливость - отцы и дети,
И родня, и соседи сурово друг друга судят.
Между нами кордонным рвом пролегла речушка,
Сотни лет неспешно текущая сонным лугом.
«Ты зачем сожгла наш дощатый мостик, дочушка?»
«Вы злодеи, папа. Теперь не видать вам внуков».
Нас вражда разделяет бессмысленно и нелепо.
Нас пространство и время сжимают неумолимо.
Но, ценою креста над Голгофой, дарует небо
Очерствевшим – любовь, милосердие - справедливым.
|
