Заполняю скрижали в конце отпускного дня,
а вернее, того, в котором еще не проснулась
от вестей, что на сов налетает дятловская родня,
и долбит, как ребенок о стол яйца округлость.
Заполняю скрижали о том, что идет ремонт,
что вокруг или все навалено, или пусто,
о мечте, что когда-нибудь этот ремонт пройдет
или счастье найдет меня, будто дитя в капусте.
Заполняю скрижали... в чьи кружки швыряю медь,
в чьих трактирах упрямо не обнажаю меч я,
о цене на коньяк, что способен слегка согреть
незадорого, если больше согреться нечем.
Заполняю скрижали - как белым вином ночей
похмеляю потом суставы - свои и Шульца:
он суставами - мой, а душой, словно я - ничей
(это свойственно велекам, даже старым и куцым).
Но за верность служения вместо "мерси боку",
(в пустословии прока нет существу безгласному)
я ему прицепила бабочку на боку,
заодно посвятила в сан своего Пегаса.
День рождения мой - на узде его тайный код,
для чужого взгляда он темной души изнанка...
Я почти что слышу порой - он беззвучно ржет
над рассказами об итогах моих ва-банков.
Заполняю скрижали. Век капли и век звезды
одинаков для фары, вырвавшей из пространства
пару метров во тьме, маскирующей рок твердынь,
чтоб не дать асфальту сказать моей морде "здравствуй".
Заполняю скрижали. Наскальные письмена
привлекли бы внимания больше. И слава Богу.
Но стекает сквозь пальцы по каплям одна вина:
то, что капельки звезд дотянуться до них не смогут -
позолота неона не даст, а рабы банкнот
здесь к поэтам чуть снисходительней, чем к идиотам.
Заполняю скрижали, затем набираю код
и почти отпускаю себя на почти свободу.
|
