1. Ковчег - XXI
Облака отливают льдистой голубизной,
май в разгаре, смотри, как листва облетает с вяза
и ковчег, повидавший виды, латает Ной,
первоклассный столяр самозанятого карасса.
Пара дней до июня, немыслимая жара,
кто-то падает в обморок, значит, и правда, худо,
дети скачут, мобильник глючит, у сов хандра,
и ещё ведь не вечер. Но точно уже не утро.
Потный лоб утирает какой-то тряпицей Ной
и ладонью стучит по растресканной древесине.
Растекается запах – волнующий, смоляной,
говорящий о дальнем странствии и чужбине.
Значит, время пришло. И загадывать ни к чему.
Грянет гром, и разверзнутся хляби, и хлынут наземь.
Покидающим мир, погружающийся во тьму,
снятся молнии и поверженные несчастьем.
2. Рубеж
В мгновенье ока мысль в дела
преображается в полёте.
Ты оглянулась? – это в Счёте
за счастье, Лотова жена.
Свершилось: он ушёл один,
твой праведник невероятный.
Весьма похвально до седин
дожить, не сделав шаг попятный.
Два ангела, твоих детей
увлекшие в края чужие, –
два сгустка пламенных идей,
но богословы мыслят шире.
Всем женщинам, открывшим лоб
под поцелуи льда и снега,
ты – истина: горчайший столб,
столб соляной, крепчайший столб
с сокрытым ликом человека.
Что ж, – мы дошли до рубежа
той восхитительной свободы,
где без прикрытия душа
от гнева, грёз и непогоды.
И жизнь, что искупает в нас
желанье бесконечно длиться,
как вдохом, словом насладится:
мир не щадил – и бог не спас.
|