Осенние пожары
Поля, не истощённые неволей жатвы,
сродни полям, где мы растём и жаждем,
осенние гудят в полях пожары,
на травах огненных горят мечты.
Как вдребезги разбитая посуда,
летят осколки солнечного утра,
и день встаёт, исполненный, как смута,
предательства и простоты.
И с жизнью, и с судьбой своей в разладе,
уходим мы в любовь, в кошмар зачатий,
но, вырываясь из чужих объятий,
как дети, снова мы чисты.
Мы веруем в любовь в отместку фактам
и ищем не себя, а тех, кто рядом,
мы смотрим друг на друга тем же взглядом,
каким на нас глядят цветы.
И время расшибается в пыль соцветий,
опасней, чем не чувствовать, – не верить,
но с каждыми двумя шагает третий,
и ест, и спит, где Я и Ты.
И властвует всегда, во что мы верим,
мы пестуем и жнём не то, что сеем,
и как листву с ветвей, в пожар осенний
нас сносит жизнь в конце пути.
***
---------------------------------------------Петру Боровикову
Представь себе: ты больше не поэт,
не баловень судьбы, искатель смыслов.
Тебе звонят, а ты - молчок в ответ,
и бесполезно жать на кнопку "Вызов".
Представь, что сердце с ритма сорвалось
и затухают редкие биенья.
И рядом только опоздавший гость,
читающий твои стихо-творенья.
Городок в верховьях Костромы
------------------------------------------------Серёже Боброву
Городок на окраине леса -
мегаполиса царств без царей,
чужаку
без фантазий доверься,
накорми его и обогрей.
Он бродил по горам Невермора,
он форсировал вплавь Экстрим,
дай ему молока парного,
назови его братом своим.
Он поймёт, но поздней, что было б
лучше мимо пройти, пробежать.
Он решился на честный выбор:
не просить, не страшиться, не лгать.
Кострома-река, что в верховьях, –
словно прыгаешь в студенец.
Городок, уцелевший на вдовах
да на брошенных, сам – вдовец.
На плечо человека пришлого
опереться, вогнав по грудь
в эту почву, где корня лишнего
как ни мучайся, не воткнуть?
И сказал городок чужаку:
- Я принять тебя не могу.
Слушай, брат! Какая нелёгкая
Тебя принесла сюда?
Не золотеет в глазах эпоха. Я
думаю: навсегда.
Навсегда – эти домишки
деревянные, эти книжки
окаянные, эти паперти
с костяком колоколен наружу,
люди – ангелы,
что живут здесь в такую стужу!
Столько ласточек-береговушек
нет нигде, бед-печалей стольких.
Тишина. Хоть стреляй из пушки –
не добудишься. Хоть ты сдохни.
***
----------------------------------------Наташе Бойкевич
Не дыши на ладан, птичка,
не прикуривай от спички,
это горькая привычка,
а от горя нет отмычки.
Горсть сожжённых спичек в блюдце,
и одна ещё дымится,
чёрный пепел эволюций
солнц, взорвавшихся в зените.
Там, где ты теперь, Наташка,
зацветает летом кашка,
мятлик - травка луговая,
и гуляешь ты - живая.
Последний лист осени
----------------------------------------------- Евгению Котову, учителю и музыканту
я лежу прижимаясь щекой к холодной плитке высохшего тротуара
вот промчалась одна и ещё одна каблуков накалывающих пара
для полноты счастья не хватает только апоплексического удара
mille pardons! апокалиптического угара каблучок теперь мой ку-ку
до свиданья друзья не прощайтесь слава дружбе и острому каблуку
палый лист что размазанная катком по брусчатке истерзанная гитара
черенок отсох но музыка осени исполненная парижского нуара
всё звучит Sous Le Ciel De Paris это чертовски здорово
в переходе метро аккордеонист наклоняя седую голову
прислушивается и слепые глаза цвета блеклого олова
смотрят сквозь бросающих мелочь в кепку его на бегу
желваки волнами раскачивают плохо выбритую щеку
он играет как бог Sous Le Ciel De Paris
это чертовски здорово
несмотря ни на что теряя ткани кусками с прежней страстью нести чепуху
жила жизни с охотою поддаётся сильным пальцам и рокочущему щипку
|
