Nosce te ipsum
Я увидел все возрасты, как города.
И теперь – никуда, ни в дела, ни случайно.
За стеной городской нам какие дела?
С мыслью долго пожить и – шальной изначально.
Вот бы той бы весны и того бы врача,
Кто лекарство от лжи мерит точкой исходной.
Разобщенной среды и прощеного дня,
От которых, прожив, нам уйти невозможно.
Очертаний вблизи, то есть близких к нам слов,
Переплеты шкафов, как окладов их пыльных.
От всеобщей избы и от личных врагов
В непролазной грязи превосходств очевидных.
И не знаю за что, без особых помех
Где-то слышится смех вслед речей поминальных.
Будто кто-то пронес тяжкий смертный свой грех,
Но избавиться жестов не смог театральных
Мне б поменьше пристанищ, поменьше родства
Мне бы в доме своем или там, где попроще.
С моей черною кровью считая до ста
Ведь к пещерам приводит орнамент восточный.
И построен ли храм, где портовый кабак.
И была ли в том суть нам свободно доступных
Новостных обещаний – не знаю, когда
Без вещественной пробы – духовное скудно.
Или пьют беспробудно, пытаясь прочесть
Иероглифов спесь, как рисунков наскальных.
Видно вправду в исканьях тех что-нибудь есть,
Чего нет на подмостках ролей театральных.
И от той бы весны еще б к двери засов.
И чтоб тот, кто за дверью был всегда мной угадан.
И без лишних, постылых, растраченных слов
Быть не смог б для меня той свечой поминальной.
1996
|
