из цикла Осенние зарисовки
1
Растерзаны осенние знамена,
наемник-ветер мнет плакатных шлюх...
Рассчитана на музыкальный слух
симфония захватчика-циклона.
Бетонный лес в процессе - нем и глух:
в дурмане центр, и новостройным клонам
что кроны шум, что танковой колонны,
что стон звезды, что ода сонных мух -
побольше б новой крови подливали,
а подо что - да хоть под "трали-вали",
и лишь бы шире выбор несвобод...
Зачем же я, которой нет наивней,
в последней касте слушающих ливни
для слышащих слагаю перевод?
2
Слышен шелест ночной: "не жалей о потерянном",
этот шепот во тьме не списать на усталость.
Это значит - не зря за пространство цеплялось
безнадежное дерево, невозможное дерево.
Возлелеяно влагой ноябрьского пота,
из осенней артерии верой согрето,
проросло... Между сном и реальностью где-то
возмужало окрепло, бесплодно, бесплотно...
Предок твой колыхался б у стен Камелота
до сих пор, если спил бы на стол не пустили
по велению в истинно рыцарском стиле -
что судьба исполина в глобальных заботах?
Сила щепы креста до сих пор не измерена,
(тоже семя упало не там и некстати)...
Кто растил, кто пилил, кто готовил распятие -
тайна в кладке под кровом небесного терема
Безнадежное дерево, невозможное дерево
возмужало, окрепло - бесплодно, бесплотно...
Что судьба исполина в глобальных заботах?
Тайно, в кладке под кровом небесного терема
заступись за меня.
3
Город знобит от верхов до низов,
будто прогноза не ведал заранее.
В золоте спрятан отчаянный зов –
осень охвачена ангеломанией.
Машут ветвями в попытке взлететь
рощи берез – безнадежно, старательно,
алым отливом кленовая медь
метит и плечи и пилы карателей.
Ветер, на мифы и басни не пуст,
холоден - не от него опьяненье ли?
Только багровым запекшийся куст
ежится над неизменностью зелени
граблями облагороженных зон
(кто-то же должен остаться охранником)…
Сломанной спицей топорщится зонт,
он бы примкнул к разгулявшейся панике
лишь потому, что полету не чужд,
не задаваясь особо вопросами
«вдруг запретят эмиграцию душ,
для узнаванья наряженных в пестрое?»
Или «а если не примут, вернут,
бросят с размаху в костровое зарево
и поменяется пряник на кнут,
а из огня - только пеплом и заново?»
Мается, сжатый в озябшей горсти,
льет, что накоплено, местью на голову…
Мне его заново не отрастить,
и несподручно шататься без оного.
Полно, хранитель, не много ума,
чтобы сходить проигравшимся наголо.
Цену победы покажет зима
пухом и перьями падшего ангела.
|
