Несоответствие злит аппетит.
Из темноты, самолетами рваной,
бисер серебряный в бронзе фонарной
сыпется, кажется златом, слепит.
Будто из вечности в "здесь и сейчас"
пир на весь мир для нашедших и ищущих,
жизнью пресыщенных, духом ли нищих,
чтоб удержать равновесие чаш
судно распластанного надо всем
первого зодиакального знака
осени. Жаль, на подлунной изнанке
грезы о коле и о колбасе.
Мокрые улицы луж пятаки
морщат презрительно, не потакая
роскоши, и вожделеют на камень,
прока поболе с небесной руки.
Хрюкают хрипло хоралом авто,
дружно рычат или воют сиренно,
и проводов оголенные нервы
рвутся под ветром, поскольку никто
не превратил еще воду в вино,
зло в доброту, в караваи паребрики,
лишь от кислотных осадков нередки
ямы в асфальте и памяти, но
ночь в балдахине неона до пят
крылья раскинула вправо и влево,
чтобы звезда воссияла над хлевом
к часу, когда обитатели спят.
Впрочем, они помешать не вольны
лить синеву для одной колыбели
иродом-веком в угрюмом веселье
так и не найденной. Всех остальных
убережет от серьезных утрат
крестик на церкви, на скорой ли крестик...
Город под птичий будильник воскреснет
лордом внутри ледяного утра -
вымытый, хмурый, без пыли и без
блеска в махровом халате тумана
в венах - бензина похмельная манна
и новостей бивалютный ликбез,
в чудо неверие вместо пинка,
и в утешенье закон одиноких -
слово за слово и око за око...
Все это будет потом, а пока
держится стрелка Весов на нуле,
и никакая причастность к приметам
не оправдает молчанья поэтов,
если дождю надрываться не лень.
|
