Я хаки до белого затирал,
я солнце проверил на зуб мышиный,
но спящее утро шинкует капрал
громком сапожиным да воплем аршинным.
Ослица подъёма бунит едва –
тележка скрипит, но стоит на месте.
Ах, солнце, холодная ты голова,
не вместе ложимся, встаём не вместе.
Ефрейтор - подлец, балагур, босяк -
зеркальный сапог, золотые зубы -
плечом молодым подперев косяк,
ныряет в постельку своей голубы.
Он тоже на солнце глядит как крот,
он кормит глаза золотым и белым.
А сверху всё кажется наоборот –
не то что бы чёрным, но более спелым.
Зелёная лавка паскудно полна
отсутствием пороха в пороховницах,
отсутствием яда, венца и вина:
и полным отсутствием Божьей десницы.
Всенощно твердеющий парафин
слегка размягчает фитиль карабина.
Вселенная в поиске новых Афин
находит порой, ну, совсем, не Афины
и этим себе прибавляет хлопот:
когда на сносях, превращаясь в наседок,
кряхтит философски настроенный взвод
и совокупляется с политбеседой.
|
