Демократичней, тише, деревянней,
С привычкой к четности и ломкому стеклу
В подъездах были двери. Ирреальней
Казалась заграница. И в часу
Двенадцатом пустели магистрали
И гулкость переулков пела сон.
Мы скудно жили, царственно мечтали
И чтили светофоры и закон.
Под закулисный рокот ротапринтов
Рождались сказки о безумном ЗА.
Зеркальный занавес сквозил казенным спиртом,
Как комсомолки чистая слеза.
Облезлость соболезновала стилю,
Но и сама была почти что стиль.
И разрешенный скалился Бурвиль
С экранов. Двадцать килограмм утиля
Бумажного на Двадцать лет спустя
Мог поменять любой. И в новостях
Еще не запинаясь говорили…
А главное, что ты была жива
И это все оправдывает. К звездам
Взлетают покаянные слова,
Безумно искренне и безнадежно поздно.
|
