Каждый день в восемь ноль семь на втором повороте от моего подъезда я наблюдаю одну и ту же картину: молодая женщина открывает двери гаража. Сначала правую, потом левую. Левая все время мотается от ветра.. Я иду и мысленно считаю: раз-два-три… Я думаю, что когда-нибудь левая дверь ударит крыло выезжающей машины, и тогда судьба мира изменит свое направление…
Этот день был таким же, как и все остальные, если не считать того, что все дворники, словно сговорившись, сжигали листья. Еще в такси я почувствовала запах. Сухой, вкусный запах…
"Все индейцы закурили разом свои трубки мира и приглашали расслабиться. Загорелый красивый старик жмурился и предлагал попробовать этот сладкий дым. Я смущенно улыбалась, робко брала черную, уже теплую трубку и думала: «Только бы не закашляться..."
Улыбаюсь. От этих мыслей захотелось еще поглубже спрятаться в мягкое сиденье такси. История про индейцев не выходит из головы, фантазии врываются в мою реальную жизнь настроением, словами, взглядами. Вот, например, сегодня я - дочь Монтесумы. Гладкие черные волосы, хитрые глаза и белые ладони. Надо будет поменять статус в аське. Жаль, что статус-картинки для этого моего случая не предусмотрено.
За следующим поворотом надо будет попросить водителя остановиться.
- Вот здесь пожалуйста… Ой, а где-то здесь был почтовый ящик. Его что? Демонтировали?
Таксист жмет плечами. Я вижу в зеркале заднего вида его глаза. Такие морщинки называют «гусиными лапками», они мимические, вроде как от улыбок. Наверное, у таксистов веселая жизнь…
"Я медленно втягиваю дым. Я еще ничего не чувствую. Я вижу тлеющие угольки костра, вижу лица сидящих вокруг, я вижу птиц, летающих в небе и говорящих на непонятном языке. От такого внимательного молчания, обращенного ко мне, мне становится смешно, уголки губ предательски дрожат и расползаются в улыбку. Все, не могу больше… Выдыхаю…"
- Вот здесь остановите!.. Да-да, здесь. Минуту подождите.
Я открываю дверцу машины, перебегаю дорогу. Точно. Почтовый ящик. А я уже начала сомневаться: может быть, вслед за трамваями стали убирать и почтовые ящики?
Сто лет не отправляла письма в конверте. И кажется, что я такая не одна: затворка щели для писем скрипит и еле открывается. Приходится бросать по одному. Узелковое письмо сюда бы точно не пролезло. Синяя краска уже облезает, обнажая темный, неровный металл. Чья-то, словно детская, рука вывела белой краской: выемка писем в 13:47 и 18:47. Удивительно, как точно рассчитано, прямо по минутам, у меня вот так не получается.
Смотрю на часы: 13:58. Чуть-чуть опоздала. Интересно было бы посмотреть на эту бабулю, которая вынимает письма. Наверняка, она разговорчивая, в бордовом плаще и шелковом платке с люрексом. А сумка у неё спортивная – abbibas, родом из «лихих девяностых».
Я возвращаюсь к такси и расплачиваюсь. Офис рядом, и мне хочется прогуляться до него пешком. Я боюсь, что такая классная погода не продержится до выходных, и я не успею почувствовать всю прелесть настоящей осени.
Тротуар в спешке мостят плиткой. Приходится идти по обочине. Тонкие каблуки проваливаются в мягкость земли, оставляя за собой тонкую цепочку ямок. Помню, в детстве, по дороге в детский сад я всегда старалась идти по таким же ямкам, надеясь на то, что идущие вслед за мной люди будут думать, что это я иду на каблучках и оставляю за собой эти следы. Кажется, высокие каблуки в детстве были моей мечтой.
В офисе немного душно, солнце заливает комнату, оставляя блики на мониторе. Я зашториваю окно и включаю кондиционер. Из динамиков слышна тихая музыка.
"Черт, я закашлялась. Но очевидно, мое выражение лица всех смутило, и они подумали, что я смеюсь. Я передала трубку босоногой девушке, напоминающей мне Летицию Касту из какого-то фильма, и смахнула выступившие слезы. Я надеюсь, что эту трубку передают по кругу только один раз..."
Часы в холле показывают 18:28, когда я выхожу. Машин во дворе почти не осталось. Прохожих тоже совсем немного, я иду по направлению к остановке. Замостить весь участок не успели, и ровный столбик еще не выложенной плитки стоит на тротуаре. Интересно, его увозят отсюда на ночь или так оставляют?
Я иду мимо ресторана. Раньше здесь было кафе, и мы собирались в нем после пар всей группой. Забавное было время. На углу ресторана как раз будет почтовый ящик, который я сегодня еле отыскала.
Молодой человек, идущий впереди меня, вдруг резко свернул и подошел к моему почтовому ящику. Наверное, это второй человек в городе, кто отправляет сегодня бумажные письма…
"Вопреки моим представлениям, на голове индейцев не было перьев. Были разноцветные веревочки, вплетенные в волосы, и бусины. То ли деревянные, то ли костяные. Больше всего мне в них нравились лица. Они были загорелые и счастливые. Мне вдруг захотелось взять их за руки и крикнуть громко какую-нибудь речевку, как мы это делали на корпоративном тренинге. Но я сдержала свой порыв и только улыбалась во все глаза."
Нет, он ничего не отправляет. Он ВЫНИМАЕТ письма! Я не поняла, как это ему удалось, но он открыл нижнюю дверцу ящика и стал доставать письма. Время 18:45. И он совсем не похож на почтальона. На нем нет синего плаща, платка с люрексом. У него даже сумки нет - он запихивает конверты прямо в карман.
Конечно, может быть, он практикант. Хотя… я не знаю, учат ли на почтальонов в институтах. Наверное, нет. Но он… Может быть, это какое-то изощренное преступление? Хотя, в чем ценность чужих писем?
Парень ведет себя совершенно спокойно, он не оглядывается, не суетится. Вобщем, ведет себя так, словно в его карманах нет чужих писем. И моих, кстати, тоже.
Он садится на восьмой троллейбус…
Я следую за ним. Сажусь возле окна.
"- Знаешь, надо мечтать. Без мечты ты – трава. А с мечтами – небо. Ты же хочешь быть небом?
- Не знаю, я никогда не думала об этом. Наверное, да. Небом быть приятнее, чем травой. Небо нельзя вытоптать или сжечь.
- Если у тебя есть крылья, нельзя их складывать за спиной. Ты помнишь?
- Да, отец так говорил. Но наша жизнь такая разная..
- Жизнь.. Что ты знаешь о жизни.
В тот момент он посмотрел так, словно знал какую-то тайну обо мне. Мне стало неуютно. Он, взял мою руку и надел на неё браслет. Красивый браслет. Я улыбнулась."
В окне я вижу поток машин, обгоняющих наш троллейбус. Парень стоит на передней площадке, держась за поручень обеими руками и уперевшись в руки лбом. Он похож на мартовскую ветку. Такой же гибкий и трогательный. Мне вдруг становится так весело от комизма происходящей ситуации и живого интереса к этому человеку, что я невольно поворачиваюсь к окну и сама себе улыбаюсь…
На светофоре рядом с нами остановились две машины. За рулем одной из них молодая женщина. Лицо кажется очень знакомым. Аа… это она, та самая, которую я встречаю по утрам. И машина та же, серебристая. Только… Отчетливая царапина на правом крыле…
|
