На следующей молитве я оказалась на площади в городе Раи перед Храмом. На мне была неземной красоты одежда синего цвета. Края платья и запястья рукавов были усыпаны россыпями синих бриллиантов. Запястья рук были охвачены синими бриллиантовыми обручами. Волосы на голове украшал обруч из белого золота с инкрустациями бриллиантами, а по центру сиял крупный камень. Талию мою охватывал широкий бриллиантовый пояс, ноги были обуты в сандалии из белого золота с камнями.
По площади неторопливо прогуливались мужчины и женщины в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. Некоторые женщины были в платках синего цвета, на некоторых мужчинах были широкие синие пояса из такой же ткани. Пришла мысль, что нужно пойти направо от Храма – оттуда начало брали три широкие улицы. Первая была набережной, она огибала озеро. Вторая шла прямо, а третья улица уходила немного левее. Через несколько минут пути по средней улице, я услышала голос Пресвятой Богородицы:
– Почувствуй, – и почувствовала разлитый в воздухе цветочно-фруктовый аромат неземного нектара, описать который не могу, это что-то необычно освежающее и бодрящее, но не напаяющее.
Вскоре я вышла к огромному широко раскинувшемуся городскому саду с неземными деревьями и кустарниками и пошла по широкой аллее среди этих растений, но ничего рассмотреть не смогла. То есть, я видела, например, что передо мной дерево и пыталась рассмотреть его, но силуэт затягивало легкой дымкой, детали расплывались, и я не могла сфокусировать свой взгляд.
С уверенностью же можно сказать следующее: в мире Раи все идеально и безупречно гармонично, не так, как у нас. Если это деревья – все как на подбор красивые, листочки – как нарисованные и все одинакового размера. Если это опушка – она выразительно правильной формы. Если это причал – каждая деталь его выполнена с такой любовью, такой заботой к каждой самой мелкой детали, все так безупречно гармонирует в совокупности, что понимаешь – это мог создать только Сам Господь Бог, Творец и Создатель! У нас на земле все предметы, растения, здания, ландшафты и все, что только есть, всегда имеет либо какой-то недостаток, либо выглядит либо чересчур помпезно, либо же нарочито пышно. Часто мы так и говорим: все хорошо, если бы не одно «но». В Раи этого «но» и в помине нет, во всем чувствуется забота, чтобы человеку было не только комфортно, уютно и удобно, но чтобы от каждой вещи, от каждой детали он получал максимальное наслаждение и удовольствие. И пусть это будет фасад здания, лавочка, повозка, стакан, ложка, дерево, куст или даже самая простая травинка – все дышит любовью, заботой и лаской в самых искренних, полных и максимально объемных пониманиях этих слов, затертых нами до полного абсурда.
По саду порхали райские птички с алыми брюшками, как у снегирей. Еще там летали неимоверно крупные бабочки, с ярко красными алыми огромными крылышками, сантиметров двенадцать в длину. Крылышки были украшены нежными узорами из чуть выпуклой золотой паутинки неописуемой красоты. Птички и бабочки летали непривычно плавно и неторопливо. В Раи вообще все движется и летает исключительно плавно и неторопливо. Если на земле птицы в полете машут крыльями так часто, что их даже рассмотреть невозможно, то в Раи это происходит величественно, мягко, спокойно и умиротворяющее.
Наслаждаясь неземными ароматами и необыкновенными видами, я вышла на большую поляну с высокой травой, мягкой, как тончайший шелк. Поляна была заполнена разнообразно одетыми людьми, но никто из присутствующих не обращал внимания на различия в одежде; все сидели на траве в скромных позах и с благоговением слушали человека в немыслимо красивых золотых одеждах, источавших ослепительное сияние.
– Кто же это? – подумала я.
– Игнатий, – ответил Ангел Хранитель.
– Брянчанинов?!
– Да.
– Можно ли мне побыть здесь? – спросила я, но Ангел Хранитель не ответил. Что ж, значит, нужно возвращаться, и я пошла обратно к Храму. По дороге мне было позволено рассмотреть невысокое светлое стройное здание из камня очень теплого оттенка. Через высокие входные двери я попала в широкий центральный коридор, в обе стороны от него исходили многочисленными лучами коридоры поменьше, которые были образованы из высоких стеллажей. Стеллажи были заполнены книгами в золотых окладах одинакового размера, но разной толщины. В проходах между стеллажами стояли белые мраморные скамеечки с одной общей спинкой на обе стороны. На скамеечках сидели люди и с благоговением читали эти восхитительные книги, удерживая их на весу, не касаясь коленей. Тексты на белых страницах были набраны шрифтом из чистого золота. Как я поняла, в этом здании были собраны абсолютно все труды без исключения всех святых людей, когда-либо живших на земле. После библиотеки я направилась к Храму.
14.07.2010.
Этот день начался необычно. В половине одиннадцатого нас разбудил Ангел Хранитель, хотя мы пошли спать в пять утра. С трудом соображая, мы поднялись, и какое-то время приходили в себя. Пришла мысль вставить нашу старую карточку в телефон, он у нас один на двоих и продать его нельзя – он облез и рассыпается в руках на части, во время разговора нужно все время придерживать заднюю крышечку.
Этот номер знают банки, и мы включаем ее редко, так как объясняться с кредиторами безсмысленно – денег у нас все равно нет. Вставили карточку и сразу же позвонили. Снова старая песня: почему не платите, когда заплатите, смотрите, не то вы пожалеете. Затем еще звонок, на этот раз риэлтор – есть покупатель на здание! Вот это да, пятнадцать миллионов рублей будут сейчас очень кстати, потому что нашими неоплаченными счетами скоро можно будет оклеивать стены.
В одной из новостных программ мы узнали, что вселенной около тринадцати миллиардов семисот миллионов лет и оторопели от этой цифры. Хорошо, если спасешься, а если нет? Загреметь в преисподнюю на месяц уже кажется страшным несчастьем, на несколько десятков лет – непоправимой трагедией, а если на эти миллиарды? А если эти миллиарды помножить на другие миллиарды?!
На молитве за детей я увидела, что мы с мужем, молящиеся на коленях, находимся за стеклом, за нами пристально и внимательно наблюдают бесы – «князь» и двое его помощников. Из чего я поняла, что нам что-то готовят.
Помолившись, мы решили прилечь на пару часов, поскольку не выспались и чувствовали себя отвратительно.
В тонком дневном сне я увидела, что нахожусь в каком-то летнем дощатом домике, похожем на домики пионерских лагерей детства. Зазвонил телефонный аппарат старого типа, я подняла трубку. Какой-то молодой мужчина спрашивал отца настоятеля нашего Храма, сказал, что договорился с ним на пять часов вечера. Осмотревшись, я увидела, что батюшки в доме нет, и попросила перезвонить позже, затем вышла во двор. Домик стоял на опушке леса, в окружении других, похожих между собой. Местность сильно смахивала на русскую деревню. Повсюду были люди, одетые как прихожане. Все были чем-то заняты, одни куда-то спешили, другие стояли, разговаривали. Через деревню тянулась широкая проселочная дорога. Прямо посреди этой дороги стояла нелепая и несуразная постройка – какой-то помост, с кривой крышей из старых досок, на непонятных неровных подпорках разной величины. Опершись о подпорку плечом, стоял молодой человек, который дожидался отца настоятеля. А вот и он идет, в окружении множества людей, но не похожий на себя, какой-то другой. Все от него чего-то ожидают, каждый своего, и вразнобой спрашивают:
– Ну что? .. Ну как? …
А батюшка спокойно, немного нараспев, отвечает:
– Ну как, ну как? … трубит, … трубит!
И вдруг, краем глаза я увидела, что его передернуло. Взглянула на него – отец настоятель оправился, принял приличный вид и нарочито скромно опустил глаза. Когда я хотела отвернуться, его снова передернуло, но уже сильнее, и я смотрю на него, не отрываю взгляда. «Благоговейно» сложив пальцы, отец настоятель небрежно наложил на себя крестное знамение и неторопливо пропел:
– Господу, помо-о-олимся.
Спохватившись, что все молятся, а я просто стою, я осенила себя крестным знамением и проснулась.
Пытаясь прийти в себя от увиденного, я ошарашено соображала, что все это может значить, и увидела короткие видения: ожидающий молодой человек – жестокосердие, отцу настоятелю люди не интересны, занят своими делами. В окружении людей – тщеславие, ему нравится быть в центре внимания. Не похож на себя – лицемерие; строит посреди дороги новый Храм – не в том месте и никому не нужно. А новый Храм действительно строится посреди проселочной дорожки, которой пользуется множество людей, сокращая путь, утром – на работу, а вечером – домой. Сейчас приходится делать крюк. Все кривое: доски и подпорки – на пожертвованные средства, но добытые нечестным путем. «Трубит, трубит» – злословие. «Господу, помолимся» – неверующий, просто отрабатывает необходимое, его служба Господу не угодна, совершает ритуал. Передергивает – подвластен страстям (бесам), и не борется с ними …
Некоторые наши действия, казалось бы – самые Богоугодные, на самом деле могут такими и не быть. В пример можно поставить одного благочестивого монаха, о котором мы узнали из фильма об одном монастыре. Всю свою жизнь он искренне служил Господу, рисовал иконы, изготавливал киоты и был глубоко убежден, что делает благое дело во славу Божию.
Случившийся сердечный приступ открыл ему глаза на его жизнь – он умер, врач констатировал смерть. Однако на самом деле он несколько часов был в коме. Вернувшись оттуда, монах изменил в своей жизни все, он уже не писал иконы и не делал киоты, он начал вести настоящую подвижническую жизнь, его жизнью стала молитва.
Прошло время, и монах рассказал, что с ним случилось. Когда он умер, он оказался на каком-то дивном поле и пошел по этому полю. Неожиданно он увидел все свои работы сваленные в огромную канаву, заполненной грязью. Вначале монах удивился, а потом испугался, он не мог понять, что все это значит.
Когда он совсем отчаялся, он увидел высоко в небе Пресвятую Богородицу. Царица Небесная сказала:
– ты монах, от тебя ждали молитв, а ты потратил свою жизнь вот на что …
Все мы должны знать и помнить, в первую очередь – человек, а потом все остальное. Вначале – пост, молитва и борьба, а потом уже все остальное. И каждое наше дело нужно начинать, испросив благословления у Владыки Господа.
Муж: Сегодня я был на судебном заседании по нашей половине здания. Перед поездкой мы попросили Пресвятую Богородицу о покровительстве. По заступлению и ходатайству Царицы Небесной все прошло необычайно хорошо, легко и быстро!
Денег на обратную дорогу у меня не было, но я захватил с собой дорогие очки из нашей прежней жизни, которые я продал за двести рублей случайному прохожему, мужчине моих лет. Печально, в ответ на мою просьбу купить их за пятьсот, он возразил, что очки старые, ведь я ими пользовался, хотя было видно, что они совсем новые и купили мы их примерно за четырнадцать тысяч.
Но дело не в этом человеке, дело во мне – я вспомнил о том времени, когда у меня все было великолепно и замечательно. Скольким я тогда просто не подал на хлеб? У скольких я купил за безценок то, что они приобрели на тяжело заработанные деньги и продавали по нужде?
… На протяжении всего пути домой я ехал и вспоминал, вспоминал и вспоминал … А в моей памяти проявлялись все новые и новые люди, с которыми я обошелся несправедливо. И дело даже не в наказании, которое какой-то своей самой малой частью настигло меня, а в том, что мне было искренне больно за свою черствость и жгуче стыдно перед теми людьми, которые ожидали от меня человеческого отношения. Каждый из них просил о помощи, а я неумолимо стоял на своем. А потом еще и радовался, как последний негодяй. Где они сейчас, все эти люди? Как мне отплатить им? Как мне поправить непоправимое?! …
Жена: На молитве за родителей я оказалась на вершине пропасти в аду, фляжки и сумочки не было. Тележка на этот раз была больше обычной. Опускаясь по вертикали, она неожиданно резко пошла вниз с огромным ускорением. Через несколько минут сумасшедшего спуска тележка направилась в сторону глухой скалы. В последнее мгновение перед неизбежным столкновением скала расступилась, и я понеслась по узкому тоннелю. Стены тоннеля были прозрачными – там везде кипела работа!
Картинки сменяли одна другую так быстро, что я не успевала что-либо рассмотреть, но задача бесов была другой – они хотели поразить мое воображение масштабом действий и нагнать на меня страху. И надо сказать, это им удалось …
Пролетев так минут семь или восемь, тележка остановилась перед огромными толстыми ржавыми воротами. Через минуту, натужно скрипя, они открылись, а потом резко за мной захлопнулись. Еще минут пять тележка неслась в кромешной темноте, пока не остановилась перед другими, такими же ржавыми воротами. Через минутную заминку ворота открылись, и я въехала на небольшой уступ в огромном помещении, похожем на пещеру. Тусклая лампочка освещала часть каменной лестницы, уходящей далеко вниз. Из глубины, пугающей своей необъятностью, несло затхлостью и какой-то гадостью. Когда я спускалась по лестнице, часть стены, к которой она прилегала, стала прозрачной. В тускло освещенном помещении я увидела молодую женщину, одетую в современную, но уже несвежую одежду. Лицо ее было изъедено какими-то мелкими прыщиками. Прильнув к стене всем телом и прижавшись к нему ладонями, она с трудом шевелила губами, время от времени закатывая глаза от полного изнеможения. По движению ее губ я прочитала слово, которое она все время повторяла:
– Помогите… помогите… помогите…
Поскольку я ничем не могла ей помочь, я с чувством огромной душевной боли пошла дальше. Немного ниже по лестнице был узкий невысокий ход, и я поняла, что мне нужно идти туда. Через несколько минут я вышла на небольшую площадку. Внизу был огромный квадратный котлован с бездонной пропастью посреди него, зияющей чернотой. Снизу, по земляным пологим стенам карабкались люди в перепачканной одежде и разбредались по насыпи, широким пятиметровым кольцом окружающую эту пропасть.
Через минуту из отверстия показалась огромная черная змеиная голова невиданных размеров, примерно с девятиэтажку. Медленно и зловеще она поднялась и поравнялась со мной – глаза чудища были абсолютно черными. Из разинутой пасти торчал серый омерзительный язык невероятных размеров, сужающийся к концу. Внимательно и обстоятельно всмотревшись в меня и вдоволь насладившись моим продолжающим нарастать страхом, голова так же медленно и зловеще скрылась из виду.
Тем временем насыпь заполнилась выбравшимися из ямы людьми. Наступила заминка, я поняла, что мне нужно спуститься вниз. Спускаясь по лестнице, я услышала чей-то вкрадчивый и одновременно властный голос:
– Страшно?
– Нет, – солгала я, пытаясь отогнать обуявший меня животный ужас.
– Лукавишь … – также вкрадчиво, но уже с огромным наслаждением констатировал голос.
Взглянув в сторону, откуда он доносился, я увидела в пятнадцати метрах над насыпью большую смотровую площадку, уставленную стульями. На ней, лениво развалившись в разных позах, сидели бесы. Трон «князя» стоял в глубине и я его не видела.
– Сегодня у нас особая гостья! – мягко и с предвкушением удовольствия заявил во всеуслышание голос. Стараясь не смотреть в сторону площадки, я сошла на помост, нависавший над пропастью. Прижавшись к стене котлована, я стояла, смотрела в черноту ямы затаив дыхание, и ждала, что будет дальше. Через минуту из ямы показалась голова змея. Поднявшись до уровня моих глаз, она заново всмотрелась в меня очень внимательно и снова скрылась. Обращаясь ко всем, главный бес задал мне вопрос:
– ты готова ценой своей жизни спасти всех этих людей?
Люди на площадке оживились и заговорили. Их современная и достаточно чистая одежда говорила о том, что все они попали сюда недавно. Мысленно обратившись ко Господу, я сказала:
– Владыко, если на это есть Твоя воля Святая, я готова.
Выдержав паузу, бес продолжил:
– Как ты думаешь, кому-нибудь из этих людей тебя жаль?
Взгляд мой остановился на женщине лет шестидесяти лет со страдальческим выражением лица, она явно сочувствовала мне:
– ей, – сказала я.
Обратившись к женщине, «князь» спросил:
– А ты, готова ради нее отдать свою жизнь? – вздрогнув, женщина отрицательно покачала головой.
Хорошо, кто следующий? – спросил бес.
Взгляд остановился на мужчине сорока пяти лет, смотревшего на меня с очень большим сожалением.
– ему.
– Хорошо, а ты, готов отдать свою жизнь за нее?
– Нет, – еле слышно ответил мужчина, опустив глаза.
– Будем еще кого-нибудь спрашивать?
– Нет.
Обратившись ко всем стоящим, «князь» сообщил:
– Своей жизнью она может заплатить за ваши жизни!
В мгновение ока возле меня оказалось с десяток мужчин, которые с силой вцепились в мои запястья, причиняя боль. Из ямы показалась голова змеи. Помедлив немного, она со скоростью молнии ударила меня в левое плечо острием языка. Быстро теряя силы, я почувствовала, что из меня уходит жизнь. На какое-то время я вернулась в нашу квартиру; муж стоял рядом и читал Богородичное правило. Лежа ничком на коленях, я хотела протянуть ему руку, но не смогла. Потом вернулась назад, в котлован и поняла, что сейчас по-настоящему умру, и стала ждать оранжевый свет, но его все не было. И я подумала: а почему же я не молюсь? Одними слабыми движениями губ я стала шептать Богородичное правило. Медленно, очень медленно, силы начали возвращаться, каждое следующее правило я читала все более твердо и более уверенно.
– Встань, - услышала я голос Пресвятой Богородицы.
Силы начали возвращаться намного быстрее, но я все еще не могла подняться. Со стороны я увидела, что лежу на помосте, а надо мной в воздухе стоит Ангел Хранитель. Ангел Хранитель взглянул на меня, возвел очи к небу, подождал, когда я дочитаю правило и следующее начал читать вместе со мной. Силы восстановились в считанные секунды и я оказалась дома.
На молитве я увидела Ангела Хранителя, поднимающего за руку из расщелины ада отчаянно жмурившегося Дмитрия, изношенная роба из мешковины его была перепачкана какой-то гадостью. Вспомнив о Фаине, я подумала – где же она и оказалась в кромешной темноте, рядом с негромко стенающей пожилой женщиной. Ангел Хранитель сказал:
– Фаина.
В ту же секунду бабушка почувствовала, что рядом с ней кто-то есть и замолчала, прислушиваясь и всматриваясь в темноту, в то место, где я стояла. Затем продолжила стенать, но уже с расчетом, что ее слышат, я это очень хорошо почувствовала. Фаина даже не сделала попытку обратиться ко мне с просьбой о помощи, как это делали другие – она просто ахала и ойкала, что было удивительно, поскольку именно так она стенала в своей земной жизни, жалуясь на болячки и плохое самочувствие, как рассказывал мне муж.
Муж: На самом деле, моя бабушка – человек неплохой. Никогда и ни при каких обстоятельствах она не взяла бы чужого. А когда мы приезжали ее проведать, она всегда выгребала из подвала большую часть своих запасов и нагружала нас доверху банками с варениями, солениями, приготовленными специями, бутылками с домашним вином и всем, что у нее только было. Погреб после нашего нашествия значительно пустел. Ни в голодные годы, ни в другие, она никогда не отпускала гостя, не накормив его. Но вот характер у Фаины был совсем не сахар! Бабушка была несгибаемым человеком – никто, никогда и ничего не делал без ее команды. Больше всех доставалось бедному дедушке. С утра и до ночи во дворе их частного дома и в самом доме был слышен ее зычный глас: «Стё-о-о-о-па-а! … Стё-о-о-о-па-а! … Степа-а-ан! … Степа! Иди-и сюда-а!!!». И я не понимаю, как дедушка терпел такое отношение на протяжении многих и многих лет совместной жизни?! Тем более, что он не был каким-то забулдыжкой, от которого толку только: пойди и принести что-нибудь, он был человеком уважаемым – и руководством завода, и его коллегами по работе, и рабочими. Были у дедушки и награды – медали, орден Ленина.
Но дома ему и минуты не давали посидеть спокойно, его гоняли, как шкодливого кота, все время списывая на него все неудачи. Если по хозяйству где-то что-то ломалось, ветшало, рвалось или портилось – во всем был виноват дедушка. Но если где-то что-то получалось очень хорошо, все ладилось и приумножалось – это только благодаря бабушке, которая обо всем «вынуждена» была заботиться сама и сама обо всем помнить.
Дед не выдержал и запил. Ну, запил, это сказано слишком громко. Так, начал закладывать за воротничок. Тяпнет стаканчик и хорошо ему, ходит себе тихонечко по хозяйству и на бабушкины окрики в ответ только незлобно матерится себе под нос. Бабушка снова ему крикнет, а он ей – трехэтажные цитаты вполголоса и ноль внимания. Терпение бабушки быстро лопнуло, она начала за ним охотиться. А дедушка, когда вышел на пенсию, натащил с завода огромный ларь всяких проводов, переключателей, предохранителей, каких-то реле, моторчиков и всякой мелочи, что по тем временам было чистым золотом. Помогал дедушка исключительно знакомым и денег никогда не требовал, что дадут – тому и радовался. Собственно, на эти деньги он и пил. Купить спиртное на пенсию он просто физически не мог, потому что пенсию приносил почтальон, и получала ее бабушка, дедушка же не имел к ней абсолютно никакого отношения.
И вот с этим прятаньем бутылок произошла целая многолетняя эпопея. Впоследствии она стала у них своего рода развлечением. Дедушка умудрялся каждый раз найти новое место, а бабушка умудрялась это место обнаружить. И где он только не прятал: в валиках дивана, в телевизоре, в подушках, в люстре, за картинами, в книгах, в белье, в инструментах, в картошке, в банке с вареньем, на чердаке, копал укрытия в саду, прятал на меже с соседским участком, подкладывал под фундамент, клал псу в будку. И сообразил даже прятать бутылку в ящике для почты, который висел на въездных воротах со стороны двора – ходить за почтой тоже входило в его обязанности. В общем, все это хорошо, смешно и замечательно, но жизнь дедушке Степану Фаина попортила капитально; она командовала им так, как считала нужным и на счет дедушки у нее были два золотых правила:
1. она всегда была права;
2. если она была не права – смотри пункт первый.
Лично мне бабушка ничего плохого не сделала, но были три неприятных случая, о которых следует рассказать. Первый раз, юношей, я приехал на каникулы в Мариуполь, дедушки к тому времени уже не было в живых. Окна дома находились в жутчайшем состоянии: от солнца краска облезла, древесина растрескалась. Времени у меня было много и я решил сделать доброе дело – привести все в порядок. Смело взявшись за работу, я вскоре несколько приуныл. Окон в доме оказалось намного больше, чем мне показалось это сразу. И каждое нужно было ободрать, зашпатлевать, потом зашкурить, потом покрасить, а потом покрасить еще разок и еще разочек. Про отдых пришлось забыть, с утра и до самого позднего вечера я занимался этими окнами и потихонечку отвоевывал одно за другим, возвращая им человеческий вид.
Одним утром будит меня бабушка, а у нее не забалуешь, дольше восьмого часа не поспишь, и говорит:
– Вставай, уже время.
В надежде полежать минут пятнадцать, я возьми, да и ляпни:
– А что, завтрак уже готов?
И бабушка разразилась пространной гневной речью, она вспомнила все: крепостное право, октябрьскую революцию и все ошибки советской власти. Разозлившись не на шутку, она кричала о том, что у меня совсем нет совести; что мне нет никакого дела до ее жизни. Что вот сейчас я уеду и брошу ее на произвол судьбы с недоделанными окнами, и эту зиму она уж точно не переживет! Наскоро умывшись, я пошел работать, мне было неприятно, что по собственной инициативе я взялся отремонтировать эти окна в свои законные каникулы, стою возле них с утра и до ночи, как прикованный, а меня обвинили в тунеядстве.
После смерти мамы осталось ее золото: часики, кулон с цепочкой, обручальное колечко, сережки, брошка и еще некоторые украшения. Это золото отец отдал нам с братом, а хранилось оно у меня, как у старшего. Через какое-то время мне нужно было ехать в Сибирь на заработки и поскольку с отцом отношения у меня были натянутыми, а брат был еще подростком, я отвез мамины украшения на хранение к бабушке. Когда я за ними вернулся, бабушка усадила меня за стол вместе с тетей, и они завели разговор о том, что все хотели бы оставить себе что-нибудь на память об Олечке. В отношении тети, я был согласен, они были родными сестрами и любили друг руга. Тетя даже предложила мне деньги за сережки, но я отказался. А в отношении внучек бабушки, которые мою маму терпеть не могли, это была ложью. Явной и наглой ложью! Но мне не хотелось скандалить, я сказал: хотите взять на память – берите.
После смерти мамы бабушка переживала преждевременную утрату младшей дочери и часто повторяла:
– Олечкиных детей я ни за что не обижу, я поделю между ними все поровну.
То есть – наследство, дом и все такое. Слышать это было приятно, кто из нас в юности не любил это сладкое слово: наследство? Но особо я на него не рассчитывал по разным причинам. Перед бабушкиной смертью я с ней не общался – жесткие и жестокие девяностые закружили и завертели. Как я понимаю, бабушка обиделась на нас с братом: наследство в полном комплекте отошло внучке, дочери моей тети. Ушла же бабушка из этой жизни, полноценно владея всем своим имуществом. До последнего своего дня она непреклонно желала быть «полновластной хозяйкой в собственном доме».
Деньги и вещи – дело наживное, из всего бабушкиного хозяйства мне хотелось иметь только одну вещь – образ Пресвятой Богородицы. Образ Владыки Господа я выпросил у дедушки Степана, когда он еще был жив, а насчет образа Царицы Небесной бабушка всегда была неумолима. А это венчальные иконы нашего рода и ценность их в том, что они передаются всеми из поколения в поколение. Образы эти необыкновенные, с ними связано много чудес, из описаний которых можно было бы написать отдельную книгу. Теперь же иконы разделены и соединить их невозможно. Просить племянницу отдать или продать образ безполезно, это не тот человек, с которым можно договориться.
Жена: На молитве я оказалась в Горнем городе, перед необычайно величественным Храмом, стоящим на воздухе. К Храму вели широкие ступени неописуемой красоты, нежно омываемые легкими струями необыкновенной воды – серебряной. На мне было платье неземной красоты, я была словно окутана им, как легкой струящейся дымкой. Ноги мои были обуты в полусапожки из неизвестного материала и красоту их описать просто невозможно.
– Что же это за Храм? – спросила я мысленно.
– Самого Господа нашего, – сказала Пресвятая Богородица
–Неужели здесь служит Сам Господь?! – подумала я.
– Сам Господь служит здесь один раз в год, – сказал Ангел Хранитель.
– Когда же? – с трепетом спросила я.
– Рождество, – сказала Царица Небесная.
Вечером мы чувствовали себя неважно, но нужно было идти молиться дальше; я предложила выйти на балкон, подышать свежим воздухом. На балконе я поняла, что с мужем что-то происходит: он постоял немного молча, потом ушел, я осталась одна. Через несколько минут я услышала голос Господа:
– Готовься.
– Да, Господи, – ответила я.
– Готовься, – повторил Владыка.
– К чему, Господи? – спросила я, но в этот момент пришел муж и скомандовал:
– Нечего время тратить попусту, давай молиться.
На молитве муж читал Богородичное правило быстрее обычного, через несколько минут я услышала голос Пресвятой Богородицы:
– Медленнее.
Когда я передала ему слова Царицы Небесной, он стал читать медленнее. После молитвы я спросила:
– Почему так быстро читал?
– Да нет, как обычно, – ответил муж и переспросил:
– А чего это ты так раздражаешься? И вообще, у меня живот скрутило, боль просто невыносимая, – и ушел в туалет.
Вернулся, пошел на балкон, постоял, затем пошел в большую комнату к окну и снова стоит. С превеликим трудом, я уговорила его съесть зернышко от соборования, выпить немного елея и святой воды, после чего муж прилег. По его виду я поняла, что ему необычайно плохо и смазала живот елеем. Ангел Хранитель сказал:
– Активированный уголь.
Бегом на кухню за углем, принесла, дала запить святой водой. Через минуту муж пошел в туалет и его вырвало. … Но это только приблизительно можно описать то, что я услышала!
Из туалета донесся дикий рев неземного животного, которого резали тупым ножом по горлу и одновременно с живого снимали шкуру – муж заорал так, что от страха я втянула голову в плечи и подумала о соседях: позвонят в милицию или нет? Ступая нетвердыми шагами и содрогаясь от страха, я пошла узнать, что случилось. Приоткрыв двери туалета, я увидела мужа на коленях, крепко обхватившего руками унитаз. Не оборачиваясь, он с силой захлопнул дверь перед моим носом. Через секунду я снова услышала этот дикий рык, вызывающий необъяснимый и всеохватывающий ужас. Таких звуков я не слышала нигде и никогда, даже в зоопарке; я и представить себе не могла, что люди способны так кричать. С трудом соображая, я пошла к иконам и начала читать канон за болящего. Услышала голос Владыки Господа:
– С ним будет все хорошо.
Через пару минут муж вернулся, попросил святой воды. Секунд через тридцать побежал в туалет опять, и все повторилось снова! От неистового его рыка содрогались стены, и леденела кровь в жилах. Так продолжалось всю ночь. … Слышали нас не только соседи и наш дом, но и вся округа, поскольку по случаю невыносимой жары окна были открыты настежь везде. Примечательно, что по Божьему произволению именно эта единственная ночь была прохладной. Раньше я бы сказала: «по счастливому стечению обстоятельств».
Курсируя между комнатой и туалетом, муж сокрушался, что его рвало святой водой, но Ангел Хранитель успокоил:
– В этом смысл: бесовская сила не выносит святой воды, выходит вместе с ней.
На протяжении всей ночи я ходила по пятам за мужем и пыталась хоть чем-то ему помочь, облегчить страдания, в случае надобности что-нибудь принести, либо просто поддержать, если он неожиданно потеряет сознание. В ответ муж вначале грубо огрызался, потом стал отмахивался, с каждым разом все мягче и мягче. Шатаясь от дичайшей боли по квартире, безпрестанно натыкаясь на мебель, он представлял собой жуткое зрелище! Смертельно бледный, взъерошенный, с обезумевшими глазами, он не мог усидеть на месте или устоять даже секунды, он все время ходил, ходил и ходил без остановки. Попробовал выпить болеутоляющее, но его тут же вырвало. К пяти часам утра муж стал более спокойным и после каждого похода в туалет ложился в большой комнате на диван. Время от времени извивался, корчился от боли всем телом и с силой поджимал под себя ноги.
Ангел Хранитель велел зажечь свечу, я зажгла и поставила ее на постель, рядом с мужем. Затем начала крестить свечой больное место – в области правой почки. Через некоторое время я отчетливо услышала голос Господа:
– ты можешь.
– Что? – машинально подумала я.
– беса, – сказал Ангел Хранитель и я решила читать молитву.
Боль сразу же начала утихать и я продолжила читать. Часов в шесть утра муж в очередной раз вернулся из туалета еще более бледный, его бил жуткий озноб и трясло от холода, он не мог согреться под несколькими одеялами, хотя в квартире было жарко. Уложив его на диван, я продолжила молиться.
Через несколько минут я поняла: муж перестал дышать. Еще через две минуты я спросила:
– У тебя все хорошо? – но вместо ответа он начал кричать:
– Что ты у меня все выспрашиваешь и выспрашиваешь? Неужели ты не видишь, что мне плохо?
– Да что такое ты говоришь, я боялась, что ты умер.
– Ну и что, неужели это самое страшное? – затем помолчал и скомандовал:
– Давай, лучше молитву читай и не отвлекайся, мне так намного легче!
Дыхание его снова остановилось, на этот раз минуты на три. Не переставая, я все время молилась. Безсонная ночь, жуткие волнения, безпрестанное бегание по квартире за больным мужем, все это меня здорово истощило. Но поддерживала меня молитва, она придавала мне сил и не позволяла упасть.
Вскоре муж очнулся, сказал, что чувствует себя намного лучше и попросил болеутоляющее, запил его святой водой и уснул. До постели я добралась на полном исходе сил; посмотрела на часы: 8:30 … и провалилась.
Муж: Странно, но с моей точки зрения все было несколько иначе. Нужно было идти молиться, но боль охватила весь низ живота так, что он весь онемел. Как будто эта часть находилась в аду, и бесы медленно наматывали мои кишки на огромный барабан.
– Что с тобой? – спросила жена.
Вот я просто не переношу этого ее вопроса. Зачем спрашивать очевидное – мне плохо, по мне видно, что мне плохо, зачем же спрашивать об этом?!
– Плохо мне, – говорю.
И взгляд отвел, потому что хорошо знаю – попробуй посмотри не так, жена сразу вопросами засыплет: почему ты так посмотрел, что за странные взгляды, за что ты на меня так смотришь, что происходит, почему ты мне ничего не говоришь, неужели у нас теперь такие отношения, с нажимом на слов «такие», ну и все остальное в таком духе.
Затем я послушно съел зернышки, которые она мне дала, отхлебнул елея, выпил святую воду и хотел прилечь. Через минуту я понял, что сейчас меня будет рвать, и побежал в туалет. Склонившись над унитазом, я вырвал ужин и при этом как-то странно зарычал. Ого! – удивился я, с чего бы это так громко и с такой силой? Таким странным нечеловеческим голосом я в своей жизни еще никогда не кричал. Открывается дверь – это жена, со своим любимым вопросом:
– С тобой все хорошо?
– Конечно! – ответил я и с силой захлопнул дверь перед ее носом. Затем пошел умылся и вернулся в комнату. Прилягу, думаю. И тут – началось! Изнутри, меня начали рвать на части собравшиеся в один клубок какие-то обезумевшие разъяренные беснующиеся кошки. Одновременно в мои внутренности впилась сотня металлических когтей, которые хотели поделить меня между собой, но не могли.
Одна большая кошка вцепилась в мой позвоночник. Медленно, с чувством и наслаждением, она тянула когтями сверху вниз с такой силой, от которой я непроизвольно дрогнул в коленках. Несколько десятков других поменьше сидели в правой почке и выдирались наружу отчаянно и с неописуемой яростью. От немыслимой, никогда ранее не испытываемой боли я начал лихорадочно семенить по квартире. Время от времени жена сообщала, что Ангел Хранитель велит выпить святой воды и я послушно выпивал целый стакан, а через минуту бежал в туалет и меня снова рвало. Было стыдно, что все это выходит со святой водой, но жена сказала, что так нужно. Потом я с удивлением увидел, что меня начало рвать черной массой со слизью. Активированный уголь, который я выпил перед первым походом в туалет, давно из меня уже вышел. После каждой рвоты боль отступала на несколько минут, затем возвращалась с новой силой и сила эта с каждым разом все увеличивалась и увеличивалась.
Когда я шел в туалет во второй раз, стало понятно, что меня врачует Сам Господь. Как мог, я благодарил Владыку, что Он снизошел ко мне, ничтожному человечишке, разорившему светлую храмину Божию души, растратившему ценности на сомнительные удовольствия и погрязшему во многих грехах человеческих. … я просил не жалеть меня, делать со мной все, на что я заслужил, но только чтобы с самым корнем из меня вырвали всю эту мерзость и нечисть, которую я в себя напустил.
Каждую минуту жена ходила за мной по пятам, всматривалась в мои глаза, поминутно интересуясь, как я себя чувствую. Слабо, но все же я помню, что спокойно ответил от силы раза два. Особенно меня поразил ее вопрос, когда увидела, что я направляюсь на балкон:
– ты куда?
Не удержавшись, я съязвил:
– А как ты думаешь, куда я могу пойти ночью в одних трусах и тапочках прямо с балкона, учитывая, что лестницы у нас нет, а летать я не умею?
И попросил не задавать глупых вопросов. Минут пятнадцать жена честно молчала, потом предложила вызвать скорую помощь. Затем предложила сделать это еще раз. Потом еще, и еще. … я не выдержал и поинтересовался:
– А что мы им скажем?! Дорогие врачи, из моего мужа пачками лезут бесы, он орет не своим голосом и мы не знаем, что нам делать. Помогите, пожалуйста!!! … Как ты думаешь, сколько кварталов они будут бежать без оглядки? Не удивительно, если вместо них потом приедут люди из «Кащенко».
Успокоившись, жена начала читать надо мной молитвы со свечой, боль сразу же пошла на убыль. Через какое-то время меня начал бить жуткий озноб, я ослабел настолько, что ноги перестали слушаться и начали заплетаться одна за другую.
Наконец поднялось солнце, я обрадовался и подумал, что мучениям моим пришел конец, но боль не стихала. Ангел Хранитель сказал: в семь часов утра все закончится. В половине восьмого я не выдержал и попросился изо всех сил:
– Господи, аще возможно, пусть это прекратится! Если нужно, пусть это повторится завтра!
Минут через десять мы с женой уже крепко спали…
На протяжении всей ночи я выполнял то, что подсказывал мне внутренний голос. Когда он говорил мне – выпей святой воды, я пил. Когда говорил – мало, я пил еще. На мне был старый нательный крестик, новый я снял накануне, так как он сильно почернел. Отчистив, я положил его перед иконами. Голос сказал мне: поменяй, одень свой крестик; я поменял – у него на обороте выбиты слова: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его». Затем голос велел:
– тебе надо сходить по маленькому.
Пошел, но ничего не получается. Нет, думаю, не получится, пришла мысль: получится. Хм, и получилось, но такого я еще никогда не видел: невероятно мутная и темно-коричневого омерзительного цвета! В туалете я не выдержал и поинтересовался:
– А ты вообще, кто такой?
– Ангел Хранитель.
– Да нет, кажется мне это, – подумал я.
– Нет, – сказал Ангел Хранитель.
Хм, ну хорошо, подумал я, сейчас я перекрещусь и если это нечистый, тогда он исчезнет. Наложил на себя крестное знамение и спрашиваю:
– Ты где?
– Тут, – отвечает.
И я отчетливо понял, что это и на самом деле он, Ангеле Хранителе мой Святый. Прямо там, в туалете, я заплакал, и начал просил у него прощения. За все, что натворил в своей безтолковой жизни. За все, что ему пришлось от меня вынести и вытерпеть. За то, что столько раз оскорблял и отвергал его своими безчисленными мыслями, желаниями и поступками.
15.07.2010.
Сегодня нас разбудили. После завтрака мы стали делиться впечатлениями и вместе решили описать события так, как мы их видели. После разговора меня начали одолевать сомнения. Ведь то, что я вчера услышала из туалета, разве можно о таком писать? А о настоятеле нашего Храма? Нас же предадут анафеме! Хотя, если мы служим Господу, почему мы должны бояться людей? Но как же тогда причащаться? А у мужа сомнений не было, наоборот, он убеждал меня – если мы пишем книгу по благословению Самого Владыки Господа, книгу, которая поможет спастись тысячам людей, то почему же Владыка не позаботится о нас?
Не знаю почему, но я решила заварить мужу расслабляющий чай. Через час он пришел крайне взволнованный и сказал, что произошло невозможное – из него вышло пять небольших камней продолговатой формы, около четырех сантиметров в длину и около полутора в ширину. Как мы поняли, это результат нашей ночной эпопеи, камни вышли из почки.
Правая почка никогда ранее мужа не безпокоила. У него вообще никогда не было проблем с почками, время от времени болел только крестец и все. Конечно, мы полные профаны в медицине, мы не знаем, как выходят камни, слышали только, что их дробят ультразвуком, но чтобы вот так, это просто удивительно.
Под вечер боль в правом боку у мужа появилась снова, но уже не такая острая – он набрал в ванную горячей воды, лег и боль утихла. Затем начала возрастать опять, муж лег в ванную снова. Ангел Хранитель велел обвязать его вокруг пояса, чтобы три дня он пил только святую воду и на несколько дней перешел спать с пола на кровать. Нас растрогала такая внимательная забота и опека. Ведь кто мы? Недавние грешники, а с нами носятся, как с малыми любимыми детьми.
На молитве за родителей я неожиданно оказалась на спине летящей огромной черной вороны, которая тут же попыталась меня сбросить, но я стояла словно приклеенная. Вокруг меня был сумеречный полумрак, слегка рассеиваемый разноцветными полыхающими заревами по горизонту – я летела над пустыней с грязным песком серого цвета, на высоте тридцати метров с приличной скоростью. Одета я была в черное платье, со мной была сумочка, фляжка, а за спиной появился короткий меч из белого золота с ножнами в многочисленных инкрустациях драгоценными камнями.
Минут через пять ворона снизилась, я спрыгнула на землю. Сделала несколько шагов по раскаленному вязкому песку и поняла, что медленно в него погружаюсь. Все попытки выбраться ни к чему не приводили, меня все глубже и глубже засасывало вниз. Когда я начала читать Богородичное правило, засасывание замедлилось, но не прекратилось. Вскоре песок перекрыл мои ноздри, и дышать стало нечем. Испугавшись не на шутку, я начала читать правило с такой силой, какую могла только в себе мобилизовать. Вокруг меня вспыхнуло сияние, образовалась капсула свободного пространства и я плавно поднялась на поверхность. Идти стало намного легче, но через несколько минут меня начала одолевать невообразимая жара, хотя вокруг стоял полумрак. В какой-то момент я почувствовала, что на мне плавится платье, а затем начала плавиться кожа на теле. И снова я начала читать Богородичное правило – вокруг меня заново вспыхнуло сияние, образовавшее легкое прохладное облачко, в котором я шла, будто ранним прохладным утром. Неожиданно я услышала голос:
– Не хочешь поговорить? – это был … денница; только он мог делать так, что его голос доносился отовсюду, в то время, когда он сам оставался невидимым.
– Это все, что ты можешь придумать? – вопросом на вопрос ответила я, имея в виду погружение в песок и жару.
– Это еще не все – спокойно ответил он; затем, затянув гнетущую паузу, неторопливо и со значением в голосе добавил:
– Подумай над моим предложением, здесь можно неплохо устроиться.
– Здесь невозможно неплохо устроиться, – с полной уверенностью возразила я.
– Ну почему же, – мягко, вкрадчиво и с чувством превосходства продолжил он.
– Как можно здесь устроиться, если все здесь принадлежит Господу, в том числе и ты? – проглотив мои слова и овладев собой, диавол мягко сказал:
– Смотри.
На моем пути, невдалеке в пустыне, я увидела одноэтажный, повидавший виды деревянный домик, к которому вела пыльная проселочная дорога; я пошла к домику и зашла внутрь. Там я увидела женщину сорока пяти лет, похожую как две капли воды на женщину в разноцветном домике в Раи. Но если в Раи это был умиротворенный, излучающий любовь и тепло человек, то здесь передо мной было перепуганное измученное существо, шарахающее от каждого стука. Быстро взглянув на меня с мукой на лице, женщина продолжила заниматься своими домашними делами. Неожиданно пол в домике задрожал, и она замерла в страхе. В гнетущем настроении я вышла из домика и подумала:
– И вот это – неплохо устроиться?!
Конечно, это намного лучше тех мучений, которые я успела увидеть, но по сравнению с Раи это просто отстой, кто же может на это клюнуть?
Тем временем в воздухе раздался нарастающий топот многочисленных копыт, я почувствовала приближающееся зло. На горизонте появились и начали быстро приближаться ровные ряды трехметровых бесов, сцепившихся руками в замок, локоть в локоть. Вскоре все свободное пространство впереди меня стало черно-рыже-пегим – на меня надвигался необозримый фронт бесов. Стройно чеканя шаг, бесы смотрели сквозь меня. Со стороны я увидела короткое видение – нечистые топчут меня копытами, расплющивая тело в кровавое месиво. Остолбенев от ужаса, через мгновение я поняла, что это всего лишь видимость и начала молиться. Когда до первой шеренги оставалось меньше пяти метров, я услышала голос Ангела Хранителя:
– Меч!
Быстро развернув его ножнами на грудь, я вынула и подумала: что я сделаю этим небольшим мечом против такой армии? – и в ту же секунду вспомнила Архистратига Михаила, когда он поднял свой меч и сказал: – это только начало, – я вспомнила, как все тогда затрепетали.
Стоило мне поднять меч вверх, как бесовская армада рассыпалась в пыль и наступила … гробовая тишина. Через несколько минут в пяти метрах от меня возник денница, в облике «князя». Подошел ко мне поближе и обернулся молодым мужчиной. На протяжении всего последующего разговора, каждые несколько минут он менял свой вид и становился то зверем, то человеком. Вытянув левую руку вперед, денница спросил:
– Узнаешь? – на его ладони лежал мой светло-желтый бриллиант.
– Этого не может быть, – не поверила я.
– Уверена?
– Это не может быть мой камень.
– А ты проверь, – предложил он и кивнул на сумочку.
– Нет, это не мой камень, – я побоялась ее при нем открывать.
– Можешь посмотреть, – диавол сделал движение рукой и камень оказался у меня, в правой ладони. Рассматривая бриллиант, я обнаружила, что он идентичен моему. Внезапно ко мне пришла молниеносная мысль: проглоти его! Не задумываясь, я отправила камень в рот и сделала это. Подскочив ко мне, сатана замахнулся … закрыв глаза, я замерла в ожидании удара, но услышала только злобное шипение с придыханием:
– Глупая девка.
На этом видение закончилось, но я еще очень долго не могла успокоиться и прийти в себя.
На молитве за покойных родственников я оказалась в городе Раи. На мне было красное платье с золотой оторочкой, украшенное красными бриллиантами в виде пуговиц. На ногах были сандалики красного цвета с золотой паутинкой, усыпанные мелкими бриллиантами, тоже алыми. Волосы были заплетены в две косы, а в каждую косу – по три крупные красные бриллиантовые горошины.
Через несколько шагов по средней улице я увидела уютный розово-белый двухэтажный домик на небольшом участке, усыпанном цветами. Невысокая парадная нежно розового оттенка лестница была увита белыми цветами неземной красоты. В самом доме я оказалась незримо. Ангел Хранитель сказал:
– Феодосия, – и предупредил, что она не готова меня увидеть.
Бабушка находилась на втором этаже. В красном углу был большой образ Пресвятой Богородицы, по обе его стороны были две иконы размером поменьше, но кто на них был изображен, я рассмотреть не смогла.
Мелодично, с неземными переливами и величественно, зазвонил колокол Храма. Феодосия быстро собралась и ушла. На спинке стула возле окна висела белая одежда для Ефима, он готовился сейчас к суду. В домике было восхитительно хорошо и спокойно, хотелось побыть здесь подольше, но нужно было уходить; я с сожалением подумала, что ничего не смогу подарить Феодосии и неожиданно перед образом Пресвятой Богородицы появился красный камень. Через секунду он вспыхнул и озарил лик Царицы Небесной нежным алым светом. На улице я подумала: интересно, кто живет в ее прежнем домике, и увидела его – он стоял свободным. На обратной дорогое к Храму я услышала голос Пресвятой Богородицы:
– Пора.
Направившись к лодке, я в последний раз окинула взглядом этот восхитительный чудесный город, с которым уже успела сродниться. Расставаться с ним было очень и очень грустно. Лодка неслышно вынесла меня на середину озера и я неожиданно оказалась на середине океана. Оглянувшись, я замерла, охваченная упоением – безмятежный, величественный, таинственный океан излучал божественное великолепие и убаюкивал неземной красотой. На высоте птичьего полета я увидела Господа с воинством на облаке и услышала голос Владыки:
– Это был не твой камень.
Поклонившись Отцу Небесному, я ответила:
– Спаси, Господи.
– Вот твой камень, – и на моей правой ладони оказался огромный бриллиант, размером с маленький кирпичик; абсолютно прозрачный, мягко переливающийся и сверкающий многочисленными гранями на солнце.
– Благодарю Тебя, Господи, – ошарашено пролепетала я, просто невозможно было поверить, что такие камни существуют в природе, – мне же и положить его некуда, ведь в сумочку он не влезет? – подумала я и обратилась к Владыке:
– Господи, может он кому-то нужен больше, чем мне?
Господь с воинством стал незрим, все растаяло. Испугавшись, я попросила:
– Господи, прости меня, что я отвергла Твой подарок, прости, что своевольничаю! Владыка снова стал зрим, а от облака образовались белые ступенечки. С посохом в правой руке, Господь снизошел вниз и мягким жестом Своей длани превратил подаренный камень в дюжину крупных бриллиантов, осыпавшихся на мой головной обруч.
– вас ждут искушения … – сказал Господь: – Я всегда рядом … что ты хочешь?
Поблагодарив Владыку за все, что Он сделал для нашей семьи, я попросила всем нам здоровья, мира и всего необходимого для спасения. Затем я взмолилась к Нему и попросила, если возможно, увидеть Пресвятую Богородицу.
Издали, по водам океана я увидела приближающуюся Царицу Небесную. Опустившись на колени, я поблагодарила Госпожу Ходатаицу нашу, что Она всегда рядом, всегда помогает и всегда поддерживает нас. Через минуту я увидела, что посреди этого волшебного океана стою уже одна. …
16.07.2010.
После завтрака мы разговаривали о событиях прошедшего дня. Затем наскоро прибрались в квартире. Перед молитвой я вышла на балкон подышать пару минут свежим воздухом, начал капать легкий дождик. Обрадовавшись, я позвала мужа и сказала, что Господь внял нашим молитвам, пожалел людей. Но он посмотрел внимательно (окна балкона выходят на улицу), потом пошел в большую комнату (окнами во двор), вернулся и сказал, что это подарок нам, за труды.
– Как же дождь может быть только для нас? – недоумевала я.
– Посмотри сама и скажи, где идет дождь? – предложил он.
В это трудно поверить, но я видела это собственными глазами – легкий летний дождь шел только вокруг нашего дома!!!
На молитве я увидела своих родителей на овощном рынке, они закупали продукты. Родители были в хорошем расположении духа и были благожелательно настроены друг к другу, что удивительно и невообразимо – отец терпеть не может овощные рынки. Это для него слишком утомительно, он всегда ходит там с недовольным видом. В этот раз его невозможно было узнать: он помогал матери, интересовался, что-то советовал. Изумленная мать не скрывала своей радости. В метре за родителями шли Ангелы Хранители. В трех метрах позади Ангелов понуро плелись бесы. Им было уже глупо передразнивать родителей, да они и не видели их за высокими статными и широкоплечими Ангелами. В порыве чувств я подумала, что мы скоро сможем встретиться как люди и начать общаться, но Ангел Хранитель сказал:
– Полгода.
Затем я увидела отца мужа, отдыхающего в постели от дневной жары. Слегка подтянув к себе худые ноги, он лежал лицом к стене. Выглядел он очень плохо, это был уже слабый тщедушный старичок. Ангел Хранитель стоял у входа в комнату и скорбел. Развалившись на кресле, в изголовье сидел бес. Затем я увидела на кухне его жену – в ней по-прежнему сидел бес со своим языком-змеей. Слегка раздраженно он, или она …или может – они, даже не знаю, как правильно назвать этот дуэт, готовили какие-то блюда.
Затем я увидела нашу дочь, весело и беззаботно гуляющую по городу со своей подружкой, это мы с ней передали вещи; с ними был еще какой-то парень. Позади дочери шел Ангел Хранитель, он держал ее за правое плечо и улыбался. В двух метрах позади, уныло передвигая ноги, шел расстроенный бес, ему было скучно. Затем я подумала о сыне, где он и что с ним? Ангел Хранитель сказал:
– Злой.
После молитвы за детей я прилегла. Через несколько минут я поняла, что со мной что-то происходит – низ живота начало тянуть. Сначала медленно и мягко, потом быстрее, боль нарастала и ожесточалась. Нижняя часть живота онемела и я вспомнила, что позавчера, когда под утро мужу стало совсем невмоготу, я попросила Господа понести часть его страданий. Онемение вскоре прошло, но появились пульсирующие боли. Плавно возрастая, они достигли такой силы, что я начала корчиться и извиваться всем телом. В полной мере я почувствовала то, что вчера испытал муж. Затем я внезапно попала в какое-то красное пространство. Ничего не понимая, я стала озираться по сторонам – вокруг меня были какие-то мясистые стенки, и вдруг я поняла, что нахожусь внутри собственного тела, что было немыслимо, невообразимо, неожиданно и совершенно невероятно!
По центру моего органа прыгал крохотный бес, размером с теннисный мячик. Резко дергаясь, он выбрасывал лапы в стороны и с силой рвал ими стенки, копытами – бил вниз, а рогами – вверх. От ужаса и неожиданности этого зрелища я остолбенела и оказалась в комнате. Ладонями обеих рук я попыталась блокировать беса, сосредоточившись над тем местом, где он находился. Одновременно я начала молиться и через несколько минут почувствовала, что зажала беса в глухой угол, откуда он не мог вырваться и так активно бодаться. Что делать дальше, я не знала. В этот момент Ангел Хранитель велел мужу зажечь свечу и передать мне. Словно через воронку, бес вылетел куда-то вверх и все – боль стихла, будто ее и не было. Что произошло на самом деле, я понять была не в состоянии, я поняла только, что каким-то образом смогла вчера вылечить мужа, а сегодня – себя. Что это было, я еще не знала.
На молитве за родителей я оказалась в аду, на истоптанном берегу огромного озера с мутной и грязной водой. При мне была сумочка и фляжка. Через минуту озеро окружили внезапно появившиеся откуда-то бесы. Сцепившись локтями в замок, они взяли меня в плотное кольцо. Сверху, на середину озера опустился трон с «князем». Остановившись в полутора метрах над поверхностью воды, главный бес спросил:
– Страшно? – имея в виду, что мне будет тяжело пройти по озеру.
Взглянув на воду, я увидела, что она кишит рыбами, размером с ладонь и похожими на пираньи. Безпрестанно клацая огромными челюстями, усеянными частоколом мелких острых зубов, кровожадные рыбешки были готовы расправиться с кем и чем угодно за считанные секунды. Пытаясь овладеть собой, я долго не могла настроиться на молитву. Наконец, переборов страх и читая Богородичное правило, я ступила на воду и пошла вперед. Обогнув трон, я дошла до конца озера и вернулась назад по берегу. Опустившись ниже, «князь» спрыгнул с трона, принял обличье молодого человека двадцати пяти лет и направился ко мне. Поравнявшись и не задерживаясь, он прошел мимо и пошел дальше, через коридор расступившегося оцепления. Делать было нечего, я пошла за ним. Прямые, не очень длинные волосы «князя» каждые несколько минут меняли свой цвет с темных на светлые и обратно. Когда я наконец догнала его, он спросил на ходу, не оборачиваясь:
– Ну что, будем договариваться? – я промолчала, а он продолжил:
– Ну что ты упрямишься? – я промолчала снова.
– Подумай, – загадочно пропел бес, развернулся и пошел обратно.
А я осталась ждать, что будет дальше. Вскоре послышался гул приближающегося роя насекомых и через секунду прилетели осы невероятно огромного размера, с прозрачными целлулоидными брюшками с ладонь взрослого человека. Одна из них сразу же впилась в мою левую щеку. Со стороны я увидела, как брюшко наполняется кровью и почувствовала, что начала слабеть. Затем на меня набросились еще несколько насекомых и я упала, обезсилев полностью. Читая Богородичное правило, я довольно долго боролась, но все же сумела восстановить силы. К тому времени осы уже исчезли, а со стороны горизонта ко мне быстро приближалась большая толпа разного возраста изможденных и перепуганных людей в современной одежде. Окруженная бесами, толпа остановились в десяти метрах от меня. Вкрадчивый голос сзади предложил:
– ты можешь накормить кого-нибудь из них, – но я отрицательно покачала головой.
– Подумай, это же люди, – мягко укорил меня «князь», но я мысленно ответила:
– Нет!
Несколько огромных бесов, растолкав стоявших впереди, неожиданно вывели из середины толпы мою дочь, одетую в потрепанную одежду черного цвета, покроя восемнадцатого века. Изможденная и подавленная, она жалобно смотрела на меня перепуганными глазами – сходство было настолько полным, что я просто потеряла дар речи. Непередаваемо жалобно дочь протянула:
– Ма-ам, пожалуйста, помоги мне!
Передать мои чувства одними словами невозможно, я люблю свою дочь до безпамятства. Сжавшись вся внутри, я стояла и твердила себе: нет, это не она … это не может быть она…
А «дочь» снова попросила:
– Ну ма-ам, пожалуйста, ну я тебя очень прошу! … Мам, пожалуйста, мне очень плохо!
Удивительно! Интонации, мимика, построение фраз, вот все – как две капли воды! Опустив глаза, я стояла, плакала и просила:
– Пресвятая Богородица, прошу Тебя, скажи мне – это же не моя дочь?
Тем временем бесы, цепко державшие ее за руки, поволокли ее обратно. Царица Небесная пожалела меня и уже со спины я увидела небольшого рыжего худого нечистого. Это была не моя дочь.
На молитве за детей я оказалась на берегу восхитительного лазурного моря, но больше земного, чем Небесного. На желтом чистеньком песочке огромной лагуны стоял небольшой новый уютный бревенчатый домик, похожий на земной. Размерами он был чуть больший, чем дом Феодосии. В эти дни мы горячо просили Господа, чтобы Владыка отпустил нас из душной жаркой Москвы и позволил переехать жить куда-нибудь на юг, на море, где родился муж. И я подумала, неужели это наш домик? Ангел Хранитель ответил:
– Татьяна, Дмитрий.
Искренне порадовавшись за них, мы с мужем представили, как они встретятся, как обрадуются друг другу, как будут наслаждаться новой жизнью на берегу восхитительного моря.
На молитве за наших покойных родных я оказалась в Раи в платье неземного цвета. Это было нечто стальное, плавно переливающееся, перетекающее из одного оттенка в другой, словно живое. Стояла я возле огромного поля цветов неземной красоты, отдаленно напоминающих наши васильки.
– Подойди, – услышала я голос Пресвятой Богородицы.
… я подошла, присела и взяла в руки один цветок, но не сорвала – приклонив головку к моему платью, цветок стал на нем искусной вышивкой.
– Иди, – сказала Царица Небесная.
… я шла по полю, а мое платье покрывалось вышитыми цветами. Чуть поодаль я увидела неширокие ступени розового цвета, ведущие вверх. Наверху, на уровне облаков, я пошла по ковровой дорожке розового цвета, пролегшей далеко вперед ровной стрелой. Через несколько минут я подошла к Вратам Раи, над ними в воздухе стоял Херувим с огненным мечом. Через минуту Херувим громко произнес короткое слово на незнакомом языке, как я поняла – имя человека. Врата открылись, внутрь неуверенной походкой вошел мужчина сорока пяти лет в белых одеждах из неземного материала, словно окутанный легким облачком. Мысленно мне вложили, что он пришел на свой повторный частный суд после многолетних испытаний в аду.
В нескольких шагах от Врат, обращенными к ним ликами, стояли два Ангела, за ними – Архангел с мечом за плечами, в ножнах. Стояла необыкновенно величественная и торжественная тишина. Когда человек подошел к Ангелам, они развернулись в сторону Раи, пропустили его и положили ему руки на плечи. Архангел обошел караул справа и встал у него за спиной. Минута торжественного ожидания и все медленно, слаженно и величественно пошли по красной ковровой дорожке в сторону Раи. Через несколько минут караул остановился. Впереди рассеялось облачко, на высоте человеческого роста стал зрим Престол с Вседержителем. Владыка был в немыслимо прекрасных одеждах – розовых с золотом. Позади и слева от Господа, стоял Архистратиг Михаил. Чуть дальше от Него и по обе Его руки, были видны двенадцать престолов со святейшими Апостолами. И вокруг: позади, влево и вправо до самого горизонта – сонм святых людей и Безплотных Сил Небесных. Позади караула и чуть сбоку стояла я. Всем своим естеством я ощущала, что суд будет справедливым. Такое чувство появляется у человека, часто бывавшего на судах, это чувство усвоилось у меня само собой. Заходишь в зал судебных заседаний и по настроению, поведению окружающих: судьи, судебных заседателей, секретаря, адвокатов и оппонентов, становится понятно, что сейчас будет – настоящий суд или же спектакль, оплаченный оппонентами.
Но здесь было все в миллионы раз торжественнее и яснее. От Владыки Господа исходила Любовь. От всего воинства и святых людей исходило доброжелательное внимание и сопереживание. Напротив человека были – Любовь, Чистота и Святость в чистейшем виде.
Дело – жизнь человека, начали зачитывать сразу, но слов я разобрать не могла. Человек стоял, низко опустив голову, ему было очень стыдно. Ангелы стояли рядом, Господь слушал внимательно и … сопереживал человеку!!! Сопереживал его глупостям и ошибкам! Владыка сопереживал ему с огромной любовью и болью, Он переживал за него всем Своим Божественнейшим Сердцем!
Через какое-то время человек опустился на колени и пал ниц. Господь с войском стал невидим, все затянулось легкой белоснежной дымкой. Не стало и Архангела позади человека. С поднятой головой мужчина продолжал оставаться на коленях и радовался так, как может радоваться человек, которому только что подарили жизнь в полном блаженстве на безконечные века. По его лицу градом катились слезы, которые он не мог, да и не думал останавливать. Ангелы ожидали, когда человек овладеет собой …
17.07.2010.
На утреннем правиле я услышала голос Господа. Владыка повторил:
– вас ждут искушения, но Я всегда рядом.
Вечером боли у мужа в правом боку возобновились – вновь пульсирующая боль в почке. Ничего не помогало, ни ванная, ни болеутоляющее. Лежа на постели, он смотрел на меня обезумевшими глазами и снова подергивался всем телом от жуткой боли, испытывая невероятные мучения. Выбора у меня не было, ему нужна была срочная помощь. С зажженной свечой в руке я начала молиться.
Захватив трех бесов ладонью левой руки, я загнала их в угол почки и держала их там очень крепко. Вначале я испытала легкое жжение на ладони, затем она начала чесаться, а потом я почувствовала сильное давление биополем. Рука начала уставать от напряжения, я обратилась ко Господу и попросила:
– Господи, прости его, он уже так измучился!
– А грешил сколько? – услышала я глас Владыки.
– Господи, но ведь он изменился, стал другим человеком: любящим, добрым, заботливым. Прости его, пожалуйста!
– Нераскаянный грех, – сказал Ангел Хранитель
Переживая за мужа, я очень горячо умоляла и просила Господа, чтобы Он простил его, и пообещала, что в самом скором времени он пойдет на исповедь и искренне покается. Через минуту муж затих, через пять секунд – отключился, как игрушка на дистанционном пульте. Дыхание у него было слабое, но ровное. Через минуту его тело стало ходить ходуном. Под кожей перекатывались крупные шары: бесы бросились врассыпную, кто куда. Держа свечу, я непрерывно молилась. Через несколько минут в голубоватом небольшом облачке я увидела вылетевшего сначала одного беса с выгнутой спиной, потом другого, перекошенного всем телом, и еще третьего, уже совсем вялого. Второй бес скорчил мне такую рожу – оскал, что еще неделю назад я бы просто упала в обморок. Минуты через две муж очнулся и сказал удивленно:
– Как будто ничего и не было, я ничего не чувствую, представляешь?
Счастливый и безмятежный, он лежал передо мной, но когда я рассказала ему о том, что услышала от Ангела Хранителя, он помрачнел, помолчал, потом сказал с сокрушением:
– Да, всякое было. Хотя … я вроде каялся во всем … но так … обобщенно и без особого переживания. Нужно будет все переосмыслить, – и замолчал надолго.
Наши болезни – по грехам нашим. Как часто мы слышим эти слова и как легко соглашаемся с ними, не осознавая их глубину и полный смысл. Не понимая, что мы не осознаем того, что не осознаем. Когда нам становится плохо, мы бежим к аптечке, глотаем лекарства и с облегчением вздыхаем от того, что перестаем чувствовать боль. Но мы всего лишь перестаем чувствовать – боль никуда не ушла. А если и ушла, то следует ждать что-то другое, более грозное и мы уже вынуждены будем идти к врачу, по сути дела – такому же несчастному человеку, как и мы, лишь немного больше нас знающего строение человека, а также способы и методы воздействия на его организм. Залечивая себя таким образом, мы верной дорогой идем в погибель.
Что есть болезнь? Это накопленные грехи. Что есть накопленные грехи? Один взгляд, или одна мысль, или одно слово, или одно действие – один грех. Один грех – микроскопическая часть нашей души и тела переходит в распоряжение сатаны. Этим мы делаем брешь в своей защите и даем ему право на микроскопическую часть нашей души. С этой частью ему ничего не удастся сделать. Но он не спит и не спит его полчище, все они безпрестанно подталкивают нас к новым и новым плохим мыслям, словам и поступкам.
И если этих микроскопических частей накопится тысячи? А если сотни тысяч? А если миллионы? Невозможно? Да, невозможно! Невозможно не согрешить, когда вокруг одни соблазны и искушения. «Отдел рекламы» работает без устали – изо всех щелей нам предлагают расслабиться, хорошо провести время и взять от жизни все самое лучшее, не заботясь о завтрашнем дне. А зачем, ведь один раз живем? – это я как раз о себе.
Накопленные грехи позволяют сатане предъявить на нас свои права. И никто нам помочь не сможет, если мы ничего не осознаем и не обратимся к покаянию. И даже если мы «победим» болезнь с помощью лекарств и врачей, нам не следует радоваться и танцевать, наша расплата ждет нас впереди. Ужасающий пример: хоспис, женщина больна раком. У нее спрашивают: если вы выздоровеете, что вы сделаете? Ответ: поеду в Испанию, попью «порто». И зачем же такому человеку выздоравливать? Неужели для того, чтобы он мог успешно продолжать умножать свои грехи?
Всем нам следует лечиться в Храме, на исповеди, у настоящего Врача; мы вообще здесь только для этого – чтобы вылечиться и стать личностями.
А меня тем временем начали терзать сомнения.
– Что случилось, – спросил муж, заметив, что со мной что-то происходит.
– я переживаю, мне дали такой дар – бесов изгонять, а я очень боюсь этого.
– Неужели ты не хотела бы помочь нашим детям, родным, и просто какому-нибудь страждущему человеку?
– Не знаю, мне страшно.
– Ну, тогда попроси у Господа, чтобы Он этот дар передал мне, я с удовольствием послужу Ему.
– Ладно, – ответила я, недоуменно пожала плечами и забыла о своих словах, а зря.
...
|
