Cколько мне ни приходилось бывать в разных городах, но в зоопарке я был только в московском. В Нальчике, Владикавказе, Душанбе – совсем не долго, с паровоза на автобус или грузовик, и в горы, в Ташкенте три часа между самолетами, в Алма-Ате тоже не успели, а в Черкесске (не удержусь и скажу, что это родной город Тимура Шаова) зоопарка нет. Но одно приятное исключение в детстве все же было...
Речной трамвайчик прошел по каналу из Лиелупе в Даугаву, и уже не помню, как, заплыл в Киш-озеро. Из громкоговорителя на рубке голос рассказывает про Даугаву, Ригу, порт и хотя он называет себя «не экскурсовод, а всего лишь механик», слушать очень интересно, и даже на берега забываешь поглядеть... Берег озера – такой же, как в Юрмале, песчаный пляж и сосновый лес, из-за которого высовывается труба какого-то завода, выбрасывающая из себя ядовито-желтый дым. И «всего лишь механик» говорит нам, что никак не удается прекратить это безобразие и спасти лес и парк.
Ваш покорный слуга, хотя уже и достаточно подрос, все равно еще относится к категории, которую сам потом назовет «шплинт ушастый». И тогда, и сейчас, и, наверное, на всю оставшуюся жизнь, он был и будет свидетелем и (иногда) участником всяких нелепых историй и происшествий, дающих такой обильный материал для баек в будущих походах.

«Увертюра» произошла незамедлительно. Из кустов вылез пьяный дядька, снял трусы, стал отплясывать лезгинку и кричать: "Забодай тебя комар!" И на бедную маму, конечно, посыпался град вопросов – а что это дядя делает, а как называется этот танец с голой попой, а, что, комары разве бодаются, и как они это делают? И только мамина угроза немедленно отправиться назад на отходящей обратной "Ракете" заставляет замолчать и меня, и сестру, принявшую самое горячее участие в обсуждении зрелища... Дядьку уводит, предварительно отхлестав полотенцем по морде, разъяренная супруга, мама вздыхает с облегчением, а нас встречает уже настоящий экскурсовод и ведет в зоопарк, который спрятан внутри (сейчас сказали бы "как бы внутри") огромного Межа-парка.
Никаких ворот я не помню... Здесь нет двух территорий, зажатых между Пресней и Большой Грузинской и тесных клеток, из которых уныло смотрят звери... В сосновом лесу понастроены огромные вольеры, в которых оленям, медведям и антилопам, судя по всему, живется гораздо интереснее. Конечно, зверей меньше, чем в Москве, и слон всего один, но все равно здорово...
В пруду для водоплавающих птиц – очень крупная чайка с черной головой, раза в три с лишним больше обычной речной, которую мы все видели много раз. Это главный истребитель сусликов в прикаспийских степях – черноголовый хохотун, как он называется по научному, очень редкая и красивая чайка. Только название странное, потому что, на самом деле, он никогда не "хохочет". А за прудом тоже широкая и просторная вольера, в которой почему-то один осел. На решетке надпись: "Nikns dzivnieks! Злое животное!", хотя у осла совсем незлой вид, он стоит и спокойно о чем-то думает и не желает ни на кого бросаться. Но строгая и одновременно улыбающаяся служительница-латышка в темном халате, отглаженном, как платье у арфистки в Большом театре, никого близко к решетке не подпускает и повторяет то же самое: "Nikns dzivnieks! Nikns dzivnieks!"
А напротив - ряд клеток с птицами, в одной из них, скворец, в другой – серый попугай с красным хвостом (перевели сюда из павильона, потому что тепло). Но экскурсовод останавливается у клетки, где сидит тоже огромный, даже больше хохотуна, черный ворон с маленькими серебристыми перышками. Экскурсовод представляет: "Это наш Кеша, он живет здесь с прошлого века. А еще он умеет разговаривать..." Пока народ выясняет, что именно ворон может сказать, на дорожке появляется еще один вид...
Наверное, иначе, как "Боров Начальственный" его не назовешь, как по внешнему виду, так и по поведению... За ним идут совершенно потерявшиеся сотрудники зоопарка, вынужденные отвечать на идиотские вопросы, вроде:
- А где у вас тут наглядная агитация, отражающая рост поголовья крупного рогатого скота в вашей республике?
Это – чиновник союзного министерства культуры, который пришел инспектировать зоопарк. Его сопровождают два холуя, которые при каждом обращении к нему выписывают полукруг ногой, приседают, выпячивая зад, и, повернув голову на определенный угол, преданно смотрят в лицо с такой же улыбкой, как официант в современной НТВ-шной пивной рекламе про Савелия Игнатьича...
Такому важному лицу положена и охрана, только, по-видимому, всего один. И он есть, скорее всего, из местного КГБ. В отличие от многих своих коллег у него все-таки осмысленное выражение лица, хотя он и профессионально не улыбается. И, кажется, с большим удовольствием он пристрелил бы самого Борова, чем того, кто пожелал бы на него напасть. А больше всего он напоминает латвийского артиста Улдиса Думписа, который сыграл множество ролей эсэсовцев, "лесных братьев", преуспевающих дельцов в буржуазной Латвии и злых пришельцев с других планет.
Процессия подходит к клетке с ослом и там начинается небольшая перепалка:
- Почему осел? Осел – животное, не нужное советскому человеку! Наше колхозное крестьянство давно уже работает на тракторах!
- Так что, нам трактор в клетку ставить? – Недоумевает офигевшая сотрудница зоопарка.
- Вы, товарищ, хотя и ученая, а не понимаете, – это встревает один из холуев. – Когда вам дает указания представитель вышестоящей организации, их надо не комментировать, а принимать к сведению и неукоснительно выполнять!
Но Начальственного Борова вдруг почему-то заинтересовала клетка с вороном, и он направился туда. "Думпис" решительным, но, отдадим ему должное, достаточно вежливым жестом отодвигает в сторону простых смертных, а Боров, уставившись в табличку на клетке Кеши, наконец, изрекает:
- Почему в табличке не указано народнохозяйственное значение этой птицы? Трудящиеся должны знать, полезная она, или нет!
- Да-да, почему? – Это уже второй холуй...
И вдруг... Кеша слегка приподнимает крылья и совершенно отчетливо говорит:
- Пошел на х..!
Все застывают в изумлении, а оба холуя верещат хором:
- Это идеологическая диверсия! Кто научил этому птицу?!!
Боров начальственно сопит, и уже собрался произнести гневную тираду, но Кеша не дает ему этого сделать и столь же отчетливо произносит:
- Не понял, что ли, б****! Пошел на х... из нашего зоопарка, ** твою мать!
А скворец и попугай радостно подхватывают:
- ** твою мать! ** твою мать! Пошел на х..!
Боров становится красным, как плащ матадора, холуи верещат об "антисоветской провокации", а "Думпис"... улыбается, правда, лишь уголком рта, наверное, впервые в жизни, находясь при исполнении. Боров наконец пытается что-то сказать:
- Вы... вы ответите за...
Но в этот момент осел поднимает голову и начинает реветь. Если вы думаете, что ослы кричат "Иа-Иа!", так это, наверное, только в сказках про Винни-Пуха. Нет, скрип колодезного ворота, шипенье азота, стравливаемого из танка, лязг тормозящего состава, шум прокатного стана и залп батареи 152-мм гаубиц – и все в одном вопле... Если попытаться передать это текстом, то наверное получится:
АЫОУУЕЕИИИУОУАЫЫЫЫЫЫЫЫ!
И Начальственный Боров в страхе бросается бежать. Народ, разумеется, хохочет. Поскольку Боров очень толстый и неповоротливый, то "Думпис" легко его догоняет и идет впереди, исполняя свои обязанности. Холуи семенят сзади...
Теперь я уверен, что никому ничего не было. Что писать в доносе? "Я пришел в зоопарк, ворон послал меня на х.., а потом я убежал от осла.." "Думпис" это ему, наверное, объяснил, если сам не понял.
А когда к клетке подошли обычные посетители, Кеша сказал им "Labrit!", что по-латышски значит "доброе утро", хотя уже середина дня. Но птицы тоже бывают рассеянными...